— На человека прошлого такая армия в качестве противника произвела бы очень гнетущее впечатление и без всякой избыточной огневой мощи. У человека прошлого сложилось бы впечатление, что это контролируемые единым разумом зомби, которым не надо ничего объяснять, и они сами бегут куда надо. Словно птицы, ловко поворачивающие сразу всей стаей. Только наши зомби не дохнут пачками и они не зомби, — про себя подытожил Завирдяев и дальше унесся в размышления, как пьяный уносится в разговор.
— Еще прогресс коснулся людей, человека как такового. Может и аморально ставить что-либо в заслугу Войне, но годы Войны, да и Предвойны изменили людей не в худшую сторону — беспечные обормоты прошлого века выглядели теперь чем-то совсем чужим, вымыслом из какой-то осуждающей агитки. А ведь они, эти прошлые поколения, по большому счету и были ответственны за военное противостояние — все началось, когда спрос на всевозможное барахло стал непомерно накачивать Китай не столько заказами столько технологиями. До того у Запада было противостояние с первым Советским союзом, но оно шло по правилам рыцарского поединка, ни много ни мало.
Эта мысль про рыцарский поединок была не мыслью Завирдяева — это были чьи-то слова. Возможно, слова с телеэкрана. Тем не менее, все прочие размышления вызывали у Завирдяева такое ощущение, что он до этого нечто подобное с кем-то проговаривал, хотя где и когда? Он оглядел кабину превосходящего все и вся корабля, теперь его корабля, и пустился в размышления дальше.
— Советский союз не наращивал свою мощь, получая денежные реки за то, что западный обыватель купался бы в барахле, а вот с тогдашней Азией стало складываться именно так — она накачивалась за счет потребностей западных обывателей. А тогдашние правящие круги отчего-то слишком уж с этими потребностями считались. Вот и пришли к тому, к чему пришли.
— Ну и наконец, сегодняшняя политика — здесь прослеживается какая-то параллель с тем, как управляются современные войска, — а именно ничего просто так не делается. Никакой стихийности.
— А еще экономика… Раньше был лозунг «фабрики рабочим». Это не было чисто русской придумкой. По вполне понятным причинам Запад тогда осторожно замазал эту строку своей истории.
Фабрики рабочим…Ну и куда это годиться? Управление, администрирование… Сейчас, как и тогда, национальные правительства одно за другими неотвратимо приходят к политическому банкротству. За собой они тащат и национальные экономики, вернее сказать, невоенные сектора, а на тех остаются не легко заживающие шрамы.
Ситуацию может выправить лишь полноценная конверсия глобального военного процесса, но она не может быть осуществлена в соответствии с какой-то директивой, даже в результате двухсторонних тайных договоренностей она не наступит. Все куда сложнее.
Квазиреволюционные преобразования в национальных государствах — это лишь одна из составляющих того механизма, что все-таки вытолкнет забуксовавшее в Войне человечество на путь Конверсии.
Смогут ли рабочие самостоятельно администрировать индустрию чудовищной сложности? Конечно нет. А кто сможет? Ну конечно же, есть AEX, кого не устраивает AEX, есть еще GBA. Это же так просто! Да, чтобы зайти под юрисдикцию констеллейшнов, кому-то придется немного пострелять, но как теперь без этого? А летящий по орбите шаттл все скоординирует. Это будет монументально.
Может ли в условиях современного мира один человек, даже создавший свое политическое движение осуществить такое? Нет. И самого такого человека быть не может. Это как с шаттлом — когда-то в прошлые века владелец механического цеха мог погрузиться в тогдашнюю науку и создать, изобрести неизвестный доселе дизельный двигатель или паровую машину. А вот сейчас, чтобы построить что-то ранее невиданное, то есть этот шаттл, понадобились аж совместные усилия AEX и GBA. Все дело в сложности этих всеобъемлющих технологий. Сейчас в мастерской ничего не создашь. И своего политического движения на одном своем запале точно также не создашь.
А если говорить чисто про технологии, то рядом с каждым из этих констеллейшнов вся индустрия начала прошлого века это бомж с помойки. И вот, только они, эти гиганты, совместными усилиями довели до ума двигатель этого шаттла. Есть ли в современном мире место для самоучки если не от техники то от политики? Нет! Это будущее, которое наступает!
Поэтому нет ничего уничижительного в том, что лидер новой революции, Завирдяев, сейчас летит в корабле, словно обезьяна в ракете, не особо вникая в то, что происходит. Сила тысяч умов и миллионов рабочих рук за ним. Ему не надо думать своими умом — тысячи подумали и все придумали за него.
Сегодня политический процесс контролируется и просчитывается не хуже воздушного боя. А когда-нибудь… Когда-нибудь все успокоится, и на таких шаттлах можно будет… можно будет купить билет и слетать на Луну. А если бы человечество и дальше копошилось в прежнем мраке политической и социальной стихии, то оно так бы и осталось в пределах Земли и угасло бы.
Завирдяев не политик — Завирдяев ассистирует ученым, которые поведут человечество, ну западную его часть, в будущее. Это как если бы он был подрядчиком на строительстве первого реактора или слесарем, изготавливавшим детали для первых ракет в двадцатом веке. Вроде и причастность на лицо но и роль скромная. То, что его поставят на трибуну и дадут произносить речи — дело второстепенное. Но второстепенное для них. А для него… Он будет круче любой рок-звезды. Да и дело-то нужное.
Глава 38
Информационная Бомбочка.
Недружественная по отношению к шаттлу активность своих сил тем временем перестала себя проявлять — бортовой приемник радиолокационного облучения, RWR, показывал, что шаттл отслеживается несколькими радарами MDS, находящимися в Европейской части, однако никаких пусков больше не было — возможно, на земле сейчас лихорадочно выясняют, что за сбой такой произошел, сбой, в результате которого эвакуируемый из Сибири прецизионный корабль стал отображаться как недружественный объект и был атакован своими же силами.
Сейчас шаттлу предстояло сделать один виток, после чего предполагалось приступить к следующей части плана.
Завирдяев расстегнул ремни и приподнялся над креслом. Затем он плавно развернулся и поплыл к переходу в бытовой отсек — он намеревался проверить, что из себя представляет здешний туалет — летать предстояло долго. На нижнем ярусе царила уютная и в то же время деловая атмосфера — жужжали вентиляторы воздухообмена, светились небольшие дисплеи, вмонтированные