Распределив между собой фигуры противников, мы, стараясь не светиться, выглядывали из укрытия, каждый выбирая себе цель, которую мог различить сквозь грязное стекло дилижанса. Этот ящик, разумеется, не внушал доверия — от пуль он не спасал, но выбирать не приходилось, поэтому, сжав зубы, пришлось действовать по обстоятельствам.
Открывая огонь одновременно, мы, разом вышибая три стекла, сделали первый ход в этой игре на выживание. Скорость и плотность стрельбы, которую обеспечивали наши винчестеры, оказалась для налётчиков неприятным сюрпризом — осознав, что взять экипаж наскоком не получится, они попытались переиграть нас по-своему. Один из них, метнув что-то в сторону лошадей — будь то граната или взрывпакет, так и не разобрал — лишь разозлил коней, которые, встав на дыбы, едва не сорвались, но возница сумел их удержать. Взрыв был не сильнее приличной петарды, зато ржание лошадей разнеслось по всей округе, добавив хаоса в и без того напряжённую ситуацию.
Похоже, разбойники явно рассчитывали на больший эффект, но им не повезло — за это время мы, работая чётко и без лишних эмоций, сняли как минимум восьмерых из их шайки. Остальные, потеряв голову после гибели вожака, начали метаться без толку, лишившись всякого подобия организации. Засёк бородатого, выглядывающего из-за валуна, Лёха — выстрелил, попав ему прямо в башку, так что кровь забрызгала камень, а тело отлетело в сторону.
— Вот же шакалы безродные, как вы, твари, осмелились напасть на мой экипаж! — донёсся сзади голос разъярённого армянина, который, не стесняясь, орал проклятия в адрес разбойников, ещё прячущихся в кустах и за камнями.
— Ну артист, — буркнул Кузьмич, пригибаясь и продолжая держать винтовку наготове, — заорал только сейчас, когда почти всех уже уложили.
Наш дилижанс был пробит в трёх местах, но, по счастливой случайности, никто серьёзно не пострадал. Только Геннадий Львович, как назло, опять отличился — сперва рассёк голову о камень, теперь вот щепка из стены воткнулась в щёку. Не смертельно, но неприятно.
Постепенно выстрелы стихли, и, поняв, что живых налётчиков осталось мало, мы, выбравшись из экипажа и внимательно осматривая каждый угол, начали обходить территорию. В итоге насчитали девятерых: шесть уже мертвы, трое доживают последние минуты, лёжа с тяжёлыми ранами.
Чтобы не шокировать остальных своим хладнокровием, мы с братьями просто молча кивнули форейтору, указав на ещё живых разбойников. Тот, не колеблясь ни секунды, подошёл и, не моргнув глазом, добил их выстрелами в голову. Вопрос был решён.
Пассажиры соседнего дилижанса реагировали по-разному: кто-то опустился на колени, молясь, другой хватался за бутылку, армянин же продолжал бегать вокруг своей повозки, громко ругаясь на бандитов и на судьбу, которая испортила его имущество.
— Спасибо тебе, Армен, — хлопнув по плечу нашего знакомого, сказал Кузьмич. — Не без приключений, конечно, но довёз ты нас до Тифлиса, как обещал.
— Ай, дорогой, что ты такое говоришь? Я всегда своё слово держу! Это тебе любой в Тифлисской губернии скажет! Армен сказал — Армен сделал! — ответил тот, вставляя при этом что-то на своём языке.
К тому же этот армянин вовремя подогнал нам достойного толмача, который взялся устроить наше путешествие в Гори. Как только мы оказались в Тифлисе, Армен без лишних слов привёл нас на узкую улочку, где за высоким забором стоял домик. Подойдя к крепкому мужику с военной выправкой и роскошными усами, он представил нас Георгию.
— Георгий, вот хорошие ребята, помоги им, сопроводить надо в Гори, друга своего ищут, — сказал Армен, не скрывая просьбы.
Георгий впустил нас в дом, его жена быстро организовала сытный обед, а мы уже за столом смогли договориться и о цене, и о маршруте. От Тифлиса до Гори — примерно девяносто вёрст, дилижансы ходят стабильно, билеты купить — пара пустяков, путь не такой жёсткий, как из Владикавказа. Шесть-восемь часов трястись на деревянных скамейках — терпимо, учитывая, что погода пока была на нашей стороне.
Ночевать отправились на постоялый двор, который посоветовал Георгий — место оказалось рядом с его домом, так что всё было под контролем. Уже на следующее утро, когда Тифлис только начинал просыпаться, мы собрались: я с братьями осматривал окрестности, Кузьмич, придирчиво проверяя поклажу, уже стоял рядом с Георгием, который, не теряя бдительности, зорко следил за всем вокруг. Мы были готовы отправляться на поиски семьи Джугашвили.
Дорога до Гори не особо запомнилась, места, конечно, очень красивый, но скорость около 8–10 вёрст в час и постоянная тряска довольно вымотали за последнее время.
Прибыв в небольшой городок, мы не стали терять времени и тут же занялись поисками в Гори семьи Джугашвили. Всю работу по поиску взял на себя наш толмач Георгий — человек, который за всю дорогу проявил себя с лучшей стороны, вызывая у нас с братьями и Кузьмича уважение своей начитанностью, образованностью, глубоким знанием истории родного края и не только, что для здешних мест большая редкость.
Тринадцатилетний Иосиф Джугашвили выглядел как типичный подросток из провинциального грузинского городка. На его внешности отразились следы перенесённых в детстве болезней: лицо было рябым из-за оспин, Кожа смуглая, характерная для жителей Грузии, Волосы тёмные, густые, причёсаны просто, по-деревенски, глаза выразительные, с внимательным, изучающим взглядом, Телосложение было худощавым. При этом заметно было, что левая рука немного короче правой — последствие травмы, полученной год назад в дорожном происшествии. Рост для своего возраста средний, движения немного скованные из-за травмы руки.
На нем была простая рубаха, темные брюки, башмаки, зашнурованные до щиколоток, на поясе — верёвочный кушак, как у многих учащихся духовного училища
В целом его внешность была неприметной, но в выражении лица уже проглядывала та целеустремлённость и внутренняя сила, которые позже станут характерными чертами его облика.
— Здравствуй, Сосо! — произнёс я, обращаясь к невысокому мальчишке с тёмными, почти чёрными волосами и выдающимся носом. — Меня зовут Илья. Это мои братья — Никита, Алексей. Парни подошли и, не колеблясь, крепко пожали руку этому человеку, который, несмотря на свою юность, был одним из величайших людей XX века в моем мире. Как это отразится на будущем, покажет время, но одно