— Хорошо, я тогда иду за корнем, — мне это было куда привычнее. — Встречаемся здесь?
— Лучше отправимся друг другу навстречу. Мало ли кто из нас задержится или попадает в неприятность.
Я кивнула, соглашаясь.
— Удачи, — махнула мне Анхела на прощание.
— Тебе того же, — отозвалась я, ступая на левую тропинку.
Чутье тоже говорило мне, что я на правильном пути. Мох на деревьях, все больше колючих кустов — морозник наверняка где-то рядом. Правда, придется соблюдать крайнюю осторожность: он любит расти в окружении ядовитых растений, используя их как охрану от посягающих на его драгоценный корень.
— Ай, — тихо вскрикнула я, зацепившись за шип какого-то куста.
Внимательно осмотрела, что за он, и, убедившись, что не ядовитый, пошла дальше.
Становилось все душнее, в воздухе ощущалась парность. Мне даже показалось, что стало темнее. Как бы не пошел дождь. Где-то в листве закричала птица, в зарослях раздались подозрительные шорохи. Я осторожно достала из сумки баночку с жиром гароллы — ужасно пахучее средство, отпугивающее любых животных, даже хищников.
В кустах стало еще оживленнее, но потом шорохи стали отдаляться. Кто бы то это ни был, он убежал.
Я продолжила путь, прислушиваясь и приглядываясь ко всему. В Диком лесу можно встретить кого угодно.
Я пропустила тот момент, когда легкое головокружение, как мне казалось, от духоты, стало приобретать более серьезные симптомы. Перед глазами стали расплываться разноцветные круги, а когда я глянула на свою руку, обнаружила на ней семь пальцев. Проклятье! Даже замутненным разумом я поняла, что надышалась ядовитых спор желтого батульника. Видимо, из-за резкого запаха жира гароллы, баночку с которым я так и несла открытой, не учуяла аромата батульника.
Я прислонилась к стволу первого попавшегося дерева и стала искать в сумке противоядие — пилюлю из сушеных листьев мандрагоры. Пальцы плохо слушались, перед глазами все плыло, но мне все же удалось найти нужное средство. Один шарик под язык — и подождать несколько минут.
Я закрыла глаза, и в следующую секунду по листьям забарабанил дождь. Несколько крупных капель упали на лицо, принося облегчение.
Я почти не намокла: крона дерева послужила хорошей защитой, да и ливень оказался кратковременным. Зато он прибил пыль, а с ней пыльцу и споры вредных растений.
Вскоре голова прояснилась, и я продолжила путь. Иногда я вспомнила об Анхеле, переживая, не попала ли она в какую переделку.
Раздвинув очередные кусты, я невольно улыбнулась: здесь росло целое семейство морозника. Его серебристые тонкие листочки и мелкие белые цветы невозможно было спутать ни с чем.
Я достала складной ножик и с помощью него стала аккуратно выкапывать морозник. Главное — не повредить корень. У этого растения он глубокого уходил в землю, и именно там, на глубине, была его самая ценная часть. Времени еще было предостаточно, поэтому я решила извлечь еще один про запас. Возможно, Анхеле пригодится.
Когда и с этим было покончено, я сделала небольшой привал — выпила воды и перекусила сырной булочкой, которую нам положили в качестве провизии. Затем двинулась в обратном направлении, к месту, где мы договорились встретиться с Анхелой.
Развилку я нашла легко, вот только приятельницы там не оказалось. Подождав еще несколько минут, я отправилась ей навстречу. В воздухе все больше ощущалась влажность, трава под ногами сменилась мягким мхом, запахло болотной водой. Вот только Анхелы видно все не было.
— Анхела! — позвала я ее не очень громко.
Тишина, только клекот птиц где-то в высоких кронах.
Вдруг впереди на земле я заметила кровь. С быстро бьющимся сердцем я направилась по цепочке алых следов.
— Анхела, — еще раз окликнула я.
И услышала шорох и тяжелое дыхание, а следом — звериный утробный звук. Выглянув из-за дерева, я замерла. Это был раненый вепрь, совсем молодой и не крупный, он лежал на подушке изо мха у соседнего дерева и истекал кровью. У меня защемило сердце. С одной стороны, вот оно, что мне нужно — кровь ночного вепря. Можно взять без особого риска, само в руки идет. С другой же стороны, было невыносимо наблюдать за страданиями животного.
Кто же его ранил? Если Анхела, то где она?
Поколебавшись, я все же достала из сумки пустой флакон и заживляющую мазь. Саму сумку отложила в сторону, чтобы не мешала, и осторожно подошла к животному. Вепрь дернулся, его глаз испуганно завертелся.
— Тише, тише, я сейчас помогу тебе, — успокаивающе произнесла я. — А ты мне в ответ позволишь взять у тебя немного крови, хорошо?
Одной рукой я коснулась его круглого бочка, продолжая успокаивать, а второй быстро набрала в пузырек несколько капель стекающей из раны крови.
— Вот так… А теперь я тебя полечу… — я закупорила флакон и выпустила свою целительскую магию, пытаясь с помощью нее остановить кровь и ускорить регенерацию тканей.
— Вот так, уже лучше, правда? — приговаривала я. Вепрь уже не сопротивлялся, словно понимал, что ему не причинят вреда. — Сейчас еще нанесу тебе мазь и все. Потерпи немного. А потом чуток поспи. Когда проснешься, будешь здоровым и побежишь по своим делам, хорошо?
Вепрь тихо хрюкнул, совсем как домашний поросенок, потом закрыл глаза и мерно задышал. Я тоже с облегчением выдохнула.
Надо поскорее убираться отсюда, пока он спит, а то проснется и решит с испугу поднять меня на свои клыки. Я взяла сумку, собралась положить в нее пузырек с кровью и вдруг с ужасом поняла, что в ней нет свертка с корнем морозника. Но он точно был, когда доставала флакон!
Я огляделась в поисках свертка, заглянула даже в отдаленные кусты — ничего.
Боги, боги, куда же он подевался?
До конца отведенного времени оставался час, и я чуть не запаниковала. Потом подхватила сумку и со всех ног бросилась обратно, к развилке. А оттуда — к месту, где прошлый раз нашла морозник. Боги, только бы успеть!
От волнения я немного заплутала, в какой-то момент мне даже показалось, что не найду того места. Но внезапно где-то рядом заколыхалась ветка, будто на нее что-то шлепнуло или прыгнуло. Может, белка? Затем еще одна ветка зашевелилась чуть дальше. И еще одна. Интуитивно я пошла по этому пути и — чудеса! — вскоре вышла к уже знакомым кустам, за которыми рос морозник.
— Спасибо, — поблагодарила я невидимого провожатого и принялась за дело.
Наконец корень снова был