— Я все понимаю, Влас Тарасович, — перебила Рада и взялась за ручку дверцы, чтобы выйти из салона. — Будем делать вид, что ничего не было. Это просто адреналин.
— Умная девочка, — хмыкнул Тихоновский.
Радмила пожала плечом.
Невероятно, но ей стало вдруг обидно. Иррациональное желание. Глупое стремление к тому, чтобы для Власа тот короткий поцелуй значил нечто большее.
Хотя… не было ведь ничего. Подумаешь, поцелуй. Пф! Ерунда какая. Рада с легкостью о нем забудет. Было, и было.
Рада вышла из машины. Даже не попрощалась. Банальное «Спокойной ночи» не собиралось слетать с ее губ.
Да и вообще, Радмила хотела побыстрее зайти в дом. И в идеале не встречаться с Тихоновским ни в университете, ни на практике. Она ведь не обязана посещать те места, где не хочет находиться.
— Радмила! — услышала она голос Власа.
Девушка упрямо шла вперед. И когда рука уже коснулась металлического затвора, чтобы распахнуть калитку, кто-то дернул ее за локоть.
Рада приглушенно вскрикнула. Шапку надевать не стала, сунув ее в рюкзак еще в машине. А потому волосы, рассыпавшись, хлестнули Тихоновского по лицу.
— Да что ж за день, а! — застонал Влас, вскинув свободную руку и накрыв ею глаза. — Я ослеп!
— Да брось…те, жить будете, — фыркнула Радмила.
— Буду, но не целиком, — возмущенно ворчал Влас Тарасович.
Радмила лихорадочно придумывала достойный ответ, колючий, возможно. Ехидный. Однако произнести хоть слово у нее не вышло.
Второй поцелуй от контуженного преподавателя получился совсем другим. Он разительно отличался от того, что был на ледовой арене. Никаких робких касаний. Только дикий и яростный тайфун, который снес Раду с ног.
***
Собирался ли он целовать Раду Филатову? Ни в коем случае! Во-первых, она его студентка. Во-вторых, дочь проблемного клиента. В-третьих, … что-то должно быть еще. Однако Тихоновского словно подменили. Он и сам себя не узнавал. И никакие доводы не работали.
Тогда, на ледовой арене, все было спонтанно. Легкий поцелуй, о котором можно спокойно забыть. Влас и значения не придавал бы такому событию. Тем более, связь с собственной студенткой, даже такая короткая, внесет в его жизнь кучу неудобств.
И все было решено, когда Влас повез Раду домой.
Было решено вплоть до того момента, как Радмила спокойным, даже ледяным голосом обронила что-то насчет адреналина. Значит, она будет делать вид, будто ничего не было? Серьезно?
Тихоновского понесло уже тогда. Впрочем, унесло его еще раньше. И то ли он просто устал и организм находится в стрессе, то ли Радмила Филатова послана ему судьбой в качестве наказания за все его грехи. А потому даже невинный почти дружеский поцелуй основательно встряхнул Власа.
— Ты что творишь?! Мы же договорились! — кошкой зашипела Радмила прямо ему в рот.
Влас воспользовался моментом. Надавил на губы языком, раздвинул, ворвался глубже.
Сладкие у девочки губы. Такие, что ему хочется их облизать и съесть.
Тихоновский целовал девушку, а сам, в своих фантазиях, уже тащил ее обратно в машину. И раздевал там же. Потому что фигурка у нее — отпадная.
Кто сказал, что короткие юбки и блузки в обтяжку выглядят сексуально?
Вот он, настоящий ходячий секс, под объемным свитером и джинсами.
— Влас Тарасович? Доброй ночи!
Тихоновский далеко не с первого раза расслышал тактичное покашливание и высокий женский голос.
Твою ж мать! Вернее, мать Радмилы.
Влас отстранился, но руками все еще удерживал Раду за затылок и талию. На доли секунды подметил поплывший взгляд у девочки.
И тепло разлилось под ребрами. Потому что эмоции Рады мужчине зашли, понравились. Более того, он понял, что не остановится.
Не сейчас, конечно. Сейчас ему нужно придумать какие-то логичные оправдания для Вероники Петровны. Хотя, можно ведь и правду сказать.
— Доброй ночи, Вероника Петровна! — ответил Тиха, прокашлялся, и повернулся к женщине. — Мы ездили на хоккей. Вот, вернул Радмилу в целости и сохранности.
— Надеюсь, всю? Никаких важных частей тела моей дочери себе не оставили? — прищурилась Филатова-старшая. — Девственность, например?
— Мама! — возмущенно воскликнула Радмила.
Состояние ступора моментально прошло. И девочка, будто от прокаженного, отпрыгнула от Власа.
Тихоновский, убрав руки в карманы брюк, наблюдал за всем происходящим.
Вон оно как, оказывается. Надо же, Радмила все больше удивляет его. Наверняка все ее подружки и сокурсницы вовсю ведут половую жизнь? Филатовой, сколько? Двадцать? Влас прекрасно помнил свои двадцать лет, и половину событий хотелось бы благополучно забыть.
— Чаю не желаете? — в том же тоне продолжила Филатова, не дожидаясь ответа, добавила: — Нет, так нет. До встречи, Влас Тарасович.
— Всего хорошего, — кивнул Тихоновский женщине и тут же перевел взгляд на Радмилу.
Девушка прошмыгнула во двор. И даже не оглянулась. Ладно, в следующий раз он так просто ее не отпустит.
Влас сел в машину и включил зажигание.
Вероника Павловна постучала по стеклу. Тихоновский вскинул бровь, глядя на женщину.
— Приезжайте к нам послезавтра, — пригласила она. — Обсудите дела с мужем. Попробуете мой фирменный пирог.
Влас хотел бы отказаться. Воспоминания о хреновой стряпне Филатовой еще были очень свежи.
— Непременно, — кивнул Тихоновский.
Пробок не было. Дорога домой показалась слишком короткой. Или Власу просто было над чем поразмыслить, потому время пролетело быстро.
Рада Филатова — дерзкая девчонка. Очень красивая. И настолько же вредная. И с ней ни капли не скучно. Власу вообще казалось, что общение с Радмилой превращает его в другого человека. Не настолько циничного, наверное.
— Настасья, ты почему не спишь? — Влас увидел входящий вызов и тут же ответил сестре.
— Тебя жду, — раздалось в ответ. — Ты скоро? Предупреждаю, я съела твой пирог.
— Как-нибудь переживу, — усмехнулся Тихоновский.
Он уже парковал автомобиль на своем привычном месте, под окнами. Увидел сестру, взмахнул рукой. Настя помахала в ответ.
— Кстати, а мне звонила моя Рада. Помнишь, я тебе о ней рассказывала? Завтра поеду выбирать с ней ткань. Можно? — радостно говорила сестренка.
— Можно, — кивнул Тихоновский. —