Эрос отрывается от размышлений и направляется в личные покои супруги — леди Пеленели. В последние месяцы она редко покидала комнаты: бледная, утомлённая, с глазами, словно затуманенными вечной слабостью. Когда она родит Лазурь, то супруга вылечится.
— Я слышала о доблестном подвиге короля Данилы, — говорит Пеленеля первой, не поднимая головы от чаши с целебным отваром.
— Мда, — Эрос проходит по покоям и, усаживаясь напротив, продолжает: — Похоже, за брата придётся торговаться. Силой его уже не забрать. Король Данила заслуживает уважительного отношения после всего, что он сделал для Херувимии.
Лорд говорит без воодушевления — скорее, с холодным расчётом. Мысль была очевидна: прямое давление на Данилу не даст результата. Менталист ещё в своём Царстве перерос уровень, когда его можно было запугать.
Пеленеля медленно кивает, глядя в окно:
— А что насчёт нашей дочки? Королева Светлана мне показалась очень милой. Уравновешенная, воспитанная. Приятная в общении.
Эрос пожимает плечами и отрезает, не меняя тона:
— Насчёт Лазурь мы уже договорились с королём Данилы. Колыбель разделят наши с ним дети. Поэтому я и не хочу обострять отношения с Данилой из-за дурака Архила, который сам не ведает, что творит.
Он откидывается на спинку кресла, взгляд его скользит по резному потолку. С Архилом всё ясно. Вечно лезет, куда не просят, а потом приходится выгребать последствия. Данила, похоже, ещё мягко отнёсся к нему. Другой бы на его месте уничтожил дурака.
В кармане активируется связь-артефакт. Эрос принимает звонок от лорда Димиреля:
— Чем могу быть вам полезен, лорд? — сухо спрашивает Эрос.
— Дорогой друг, у нас с тобой похожая проблема. Ты потерял брата, я — дочь. Было бы проще, если бы мы с тобой вместе решали вопрос с Данилой, — говорит Димирель, не затягивая. — Насчёт наших с тобой родственников, которые, как ты знаешь, сейчас находятся у него в плену. Ситуация выходит щекотливая — слишком легко выглядеть опозоренными. Подумать только: иномирянин пленил нашу родню! Если мы не выпутаемся с честью, Совет Домов не простит нам с тобой слабости. И ради наших родных мы не можем позволить себе потерять лицо. Я предлагаю воспользоваться предстоящей дуэлью между королём Данилой и Ангелом как поводом. Всё равно этот бой будет под вниманием всех фракций.
— Я вас слушаю, — произносит Эрос, давая понять, что открыт к обсуждению.
* * *
Я мчусь вместе со Змейкой Кровавыми Рвачами обратно, в сторону Сторожевого города. Кареты несутся как ужаленные в кормовое место. Пыль от рухнувшего Пыхтуна еще не улеглась, но Демоны в лагере взбудорожались и сразу бросились во все стороны искать виноватых. И лучше смотаться прочь.
Запястья Секача Ломтик уже перекинул Гумалину — пускай делает из стальных осколков на пальцах украшения для Змейки. Она заслужила.
По дороге в окне мелькает Ломтик. Малой снова где-то шляется. Вон он, весело тявкает, выгоняет из-за скал свою стаю теневых гарпий — и, довольно повиливая хвостом, загоняет их обратно в теневой портал.
А с парапетов Стены за игрой малого наблюдают в подзорные трубы дозорные. Они стоят у крепёжного выступа и шушукаются, тыча пальцами в сторону исчезнувшего Ломтя. Легенда о кудрявом багровом звере, похоже, пополнится новым эпизодом.
Подлетаем к Демонической стене, вот уже внешние ворота близко. Едва подлетаем, как решетка поднимается, под надворотной аркой ждут стражники.
— Слава богам, вы добрались! — восклицает старший.
— Да Демоны за нами не сильно гнались вроде… — высовываюсь я из кареты.
— Причем тут какие-то Демоны! Дозорные сообщили, — машет руками он, — как тот самый багровый зверь, уже замеченный лордом Ангелом, гонял целую стаю теневых тварей и в итоге просто уничтожил их без следа. Это подтверждает ранг багрового зверя.
Я киваю:
— Никогда бы не подумал.
Дозорный не останавливается:
— Вы чудом спаслись! Проскочили прямо рядом с этим монстром!
— Похоже, он был сыт, — пожимаю плечами. Ведь обед у Ломтика по расписанию был полчаса назад.
Я прохожу дальше, к внутренним воротам. Они медленно распахиваются. Кареты едут за мной, Рвачи и Змейка выпрыгивают наружу. Навстречу нам выходит процессия. Здесь почти все: лорды из Великих Домов, Лиан, мои Лакомка и Настя с таврами. Даже обычные горожане заполнили обзорные площадки.
Я не успеваю толком оглядеться, как к нашим каретам подлетает синекрылая городская стража. Старший неожиданно выкатывает:
— Кровавые Рвачи, именем Совета вы задерживаетесь, ибо подлежите временному изолированию, как бывшие пленники Демонов.
Ну что за дичь опять? Ещё рухнувший Пыхтун не успел сгнить под солнцем — а моих серокрылых уже пытаются запаковать, будто каких-то преступников.
Я останавливаюсь между ними и стражей:
— Эй, служилые, вы часом ничего не перепутали? Именем Совета как раз Рвачи отныне мои подопечные.
Старший страж делает вид, что всё формально:
— Да, это ваши подопечные, Ваше Величество. Но по протоколу они могут содержаться только в изоляторе до окончания следственных мероприятий. Если потребуется для новой вылазки — вы сможете получить их обратно по письменному заявлению.
Хм, очередная хитрая бюрократическая проволочка. Даже отсюда видно, как лорд Трибель изо всех сил сдерживает злорадную лыбу.
Я смотрю, как стража начинает медленно окружать Рвачей. Те стоят спокойно. Не рыпаются, не сопротивляются.
Всё это происходит у всего города на глазах. Горожане затаили дыхание, Великие Дома не ждут, что сделаю я. Стоит мне вмешаться — и это будет официальным вызовом системе и порядку. И именно этого, похоже, и добивается лорд Трибель. Покровитель синекрылой стражи, скрестив руки на груди, наблюдает за мной с открытым интересом.
Что ж, мои перепончатые пальцы, не с тем вы связались. Ох, не с тем. Ведь я могу извлечь наружу ваш главный страх.
Я посылаю Лакомке и Насте мыслеречь. Альва тут же кивает в ответ, мгновенно улавливая замысел, и звонко, на всю площадь, восклицает:
— Смотрите! Это же багровый зверь!
Она театральным жестом указывает рукой в сторону. Толпа мгновенно реагирует — поворачиваются головы, начинается общее шевеление, шум, приглушённый гул ужаса.
А там — Ломтик. Малой стоит, как ни в чём небывало, прямо на столбе у ворот.
— Тяв! — подает он писклявый голос.
В этот момент Настя уже в деле. Звуковая волна срываются с её губ — тяжёлый, глубокий волчий рёв. Мой