Эрос и Димирель переглядываются. Я даю им минуту переварить.
— Какой пункт? — не догоняет Эрос.
— Исследовательский пункт, — терпеливо повторяю. — Я помогу его обустроить и обеспечу гарнизон для защиты. Что же, насчет крыльев ваших родственников, — киваю себе за сипну. — Вы их получите.
Димирель снова задумывается, теперь уже основательно. Затем кивает, коротко, но не без уважения:
— Это стоит рассмотреть… Но прежде — не могли бы вы вернуть сознание моей дочери?
— Конечно, — подтверждаю я. Да, действительно, леди засиделась в моей голове — пора возвращать.
Я поворачиваюсь к безмолвной Габриэлле, и мягким импульсом перекидываю её сознание обратно в тело. Мгновение — и она вздрагивает, глаза распахиваются, пышная грудь вздымается, дыхание прорывается сквозь губы. Она садится, немного качается, но быстро приходит в себя.
— Папа, я согласна… Если важно мое мнение, я готова отправиться на исследовательский пункт, как велит король Данила! — произносит она чётко, будто репетировала. Конечно, она всё слышала.
Димирель смотрит на неё устало. Не злобно, не раздражённо, просто с тем выражением, с каким отец смотрит на дитя, в которое вложено всё, а оно всё испортило.
— Ты под арестом, — говорит он спокойно, даже без давления. — Набедокурила ты много, Габриэлла… Очень много.
И тут, почти сразу после слов Димиреля, раздаётся звонкий голос бывшей Соколовой:
— Даня! Я, кажется, рожаю! — Светка хватает себя за живот, бледнеет, как бумага, и смотрит на меня с востороженным видом. — Ура! Наконец!
Я разворачиваюсь на голос — и не успеваю даже выдохнуть, как со стороны раздаётся второй крик:
— Я тоже! — восклицает леди Пеленеля, уже хватающаяся за колонныу, глаза у неё округляются до размеров блюдец.
Лорд Эрос, обычно невозмутимый как статуя, подхватив свою жену на руки, вдруг умоляюще смотрит на меня. В его глазах — немая просьба: пожалуйста, король Данила…
А чего это он? А, точно, Колыбель же!
— Обеих рожениц — срочно в роддом… — говорю громко. — Вернее, в мою усадьбу. Немедленно.
* * *
Рим, Римская Империя
Цезарь сидел в зале удовольствий. На арфе играла его любимая гетера — та самая, которую ему подарили византийцы за какие-то дипломатические трюки. Пальцы её порхали по струнам, а в углу виолончель медленно подтягивалась, как бы в тон — всё было мягко, красиво, музыкально и… бессмысленно.
Каждый час к нему заходили сановники и докладывали, как продвигаются поиски реликвии и следов похитителей. Обшарили весь дворец от подвала до купола. Перетрясли голубятни, архивы, туалеты, задние ходы, передние ковры, фонари, вазоны и даже сундуки с молью. Результат был стабилен и беспощаден — ничего.
Найти бы хоть одну улику, хоть малейшее подтверждение, что за этим стоял Филинов — тогда можно было бы официально вызвать посла России и вручить ему гневную ноту. Но, увы, кроме плюшевого филина без единого отпечатка ничего не осталось.
Цезарь уже рассматривал и силовой вариант. Послать ассасинов Плутона, например. Но даже если тайные убийцы достанут Филинова, не далеко факт, что они вернут меч.
Очередной сановник влетел с бледным лицом.
— Ваше Императорское Величество… — начал он и сразу поник.
Цезарь не обернулся. Смотрел в пространство, слушал арфу, которая его не успокаивала.
— Ну? Нашли?
— Ничего не найдено, — пробормотал сановник, уставившись в пол с видом человека, который мысленно пишет себе завещание.
Цезарь вскочил, потянулся к ближайшей вазе с фруктами и метнул её в стену. За ней полетела ещё одна.
— Да как вы могли ничего не найти⁈ — зарычал он. — Вы проворонили мальчишку! Мальчишку! Это ж надо умудриться!
Не дожидаясь оправданий, он резко выдохнул, словно всё уже решил:
— Принеси мне бумагу на подпись!
Сановник замер, пытаясь не сглотнуть слишком громко.
— Что именно, Ваше Императорское Величество?
— А сам не догадаешься⁈ — Цезарь уже гремел.
— Приказ о… повышении налогов для иностранных виноделен? — осторожно предположил сановник.
— Какой, член Юпитера, ещё повышении⁈ — взревел Цезарь. — Ты что, хочешь моего разорения⁈ Нет! Приказ о льготах для иностранных виноделен! Пускай два… нет, три года они не платят налоги!
Он шумно выдохнул, успокаиваясь на секунду, и уже тише добавил:
— Будет Филинову подарок к рождению второго сына. У него ведь как раз жена беременна. Авось обрадуется… и вернёт мне меч.
Глава 8
Целитель-альв нашей гвардии с важным лицом встаёт в дверях коридора.
— Роды прошли удачно! У вас мальчик, Ваше Величество, — торжественно сообщает он, словно я только что выиграл в царскую лотерею. Ещё и широкими рукавами разводит, словно дирижёр на кульминации симфонии.
Я смотрю на альва без всякого удивления.
— А я будто не знаю, — произношу с лёгкой усмешкой. — Дай дорогу уже, дружище, и можно без фанфар. Хочу на сына посмотреть.
Он, удивившись, послушно отходит в сторону, вежливо склонив голову, а я прохожу в комнату, шелестя крыльями. У альвов была раньше традиция не смотреть пол ребёнка до родов. Мол, судьба сама покажет. Но я не принадлежу к альвам, хоть и являюсь их королём.
Светка лежит на постели — счастливая, раскрасневшаяся. У неё на груди — здоровый младенец. Уже вцепился в мамку, уже усердно титьку сосёт, богатырь. Спокоен и целеустремлён — характер уже проглядывает.
На лету провожу поверхностное сканирование. Мгновенный анализ тканей, потоков, предрасположенностей, всё вплоть до нюансов эфирного поля. Энергоанализом занимается Дантес, а здоровье — на Маньяке. Садист-Целитель — отличный эксперт по редким нетипичным ситуациям с магическими мутациями. К таким смело можно причислить рождение ребёнка от телепата, который, между прочим, поглотил Демона и таскает в себе целых три собственных Дара. Против природы, вопреки логике — и плевать хотел на учебники по биомагии.
— Только без глупостей, — мысленно приказываю Маньяку, а то знаю я этого энтузиаста.
Маньяк фыркает в ответ:
— Я же садист, а не самоубийца. Не хочу больше с тобой связываться, шеф.
Один раз хватило.
Но, конечно, талантливый садюга всё равно под моим контролем, просто этого не знает.
В это время дверь снова открывается, и входит сияющая Лакомка. На руках альва несёт Олежека, которому явно пообещали что-то вкусное за хорошее поведение.
— А