Лин почувствовала, как ее сердце забилось, гулко, быстро, вопреки ее воле. Она хотела сказать ему: «Я очень рада, что вы вернулись». Но когда она попыталась произнести что-то, то поняла, что любые слова сейчас будут лишними.
Ассистентка передала запись на консультацию Дяньдянь и негромко сказала:
– Хорошо, что вы вернулись. Одна из пациенток находится в очень тяжелом состоянии. Я на глаз прикинула, что она весит всего килограммов тридцать пять.
– Какого она роста? – спросил Чэн Ю.
– Около ста шестидесяти пяти сантиметров, – сказала Лин, – И, судя по ее нынешнему состоянию, она, скорее всего, продолжит терять в весе. Могу предположить, что наиболее вероятна нервная анорексия (НА).
Ассистентка медленно приказывала себе расслабиться и говорить спокойно, как будто благодаря этому ее слова станут более рациональными, а речь непринужденной.
Постепенно она собиралась обрести в себе ту уверенность, которую чувствовала рядом с Чэн Ю, вернее, она так стремилась ее обрести, что становилась немного меньше похожа на саму себя.
– В большинстве случаев нервная анорексия проявляется в подростковом возрасте, у девушек в возрасте от тринадцати до двадцати лет, во многом причина кроется в чрезмерно строгих требованиях к телу, но стрессовые события, которые пережил сам человек, также могут вызывать нервную анорексию. Нам вместе нужно выяснить, что именно стало причиной анорексии у этой девушки… – Лин говорила все быстрее и быстрее.
– Лин, подожди, – прервал ее Чэн Ю, заглянул ассистентке в глаза и сказал: – Ты не в порядке, что с тобой?
Психотерапевт спокойно смотрел на нее, глаза молодого человека были похожи на два озера, способных вместить в себя свет неба и тьму ночи.
Лин глубоко вздохнула, ее руки слегка дрожали, затем она тихо сказала:
– Я вчера плохо спала, не слишком хорошо себя чувствую. Простите меня, сегодня я и правда не в лучшей форме.
– Лин, а у тебя есть любимые блюда? – внезапно спросил Чэн Ю, закончив читать историю болезни Дяньдянь.
– Я непривередлива в пище, – ответила девушка после долгого раздумья.
– Это значит, что у тебя нет никаких особенно любимых блюд, так? – мягко уточнил Чэн Ю. – Как можно не иметь любимой еды? Тогда в жизни будет гораздо меньше удовольствия. Пойдем со мной, нам нужно купить продукты!
– Что? – не могла поверить своим ушам Лин.
3
– Когда ты начала чувствовать отвращение к еде?
– Год назад.
– Совсем ничего не хочешь есть? А есть что-то, к чему не чувствуешь отвращения?
– Я бы поела легкие закуски и лакомства, думаю, кантонские дим-самы, но стоит мне только почувствовать аромат из кантонской чайной или ресторанчика, как меня начинает тошнить. Эти запахи – совсем не то, что я хочу.
Чэн Ю ясно почувствовал, что у Дяньдянь своеобразный акцент, точно не местный; так говорили скорее на юге.
Консультацию с Дяньдянь психотерапевт провел в тот же день, но она не принесла существенного прогресса. Однако сразу после этого Чэн Ю позвонил Лин и позвал ее сходить с ним в супермаркет.
Приближался Новый год, и в супермаркете уже давно разносились ароматы этого праздника. Повсюду висели сочные и крепкие окорока, блестящие от масла колбасы были скручены в связки, золотисто-оранжевые кумкваты [11] с малахитово-зелеными листьями были разложены аккуратными горками, сладкий аромат источали пирожные тирамису, тут и там лежали разноцветные макаруны, пудинги и бисквиты с зарумянившимися краями… В супермаркете было так много еды, что по всему телу невольно распространялось ощущение счастья, и если не думать о будущем или прошлом, то после прогулки в супермаркет можно было испытать чувство довольства.
Чэн Ю выбирал ингредиенты. Держа в левой руке большую пачку муки, а в правой – маленькую, рассматривал их с той же серьезностью, с какой изучал информацию перед консультацией. На лице его читалась полная сосредоточенность.
В его сознании сплелись ощущения счастья и тупой боли одновременно.
Он поднял взгляд, указал на муку и спросил мнения Лин.
Не раздумывая, ассистентка указала на маленькую пачку.
Лин вдруг почувствовала облегчение, ей показалось, что вот так, со стороны, наблюдать за ним, быть его помощницей, сопровождать его в те места, куда он хочет пройти, – возможно, это как раз та роль, которая ей подходит.
Девушка подошла к психотерапевту поближе и стала помогать ему, пока он искал все необходимые ингредиенты.
– Лин, ты даже не спросишь меня, что я хочу сделать со всеми этими продуктами?
– Если наставник что-то делает, на это должна быть причина.
Девушка с серьезностью пересчитала ингредиенты, будто решала задачу по математике.
– Еда – это жизнь. С помощью еды мы дарим близким свою любовь и заботу. Еда хранит целительную силу, – с улыбкой сказал Чэн Ю. – В этот раз я собираюсь превратить наш кабинет для консультаций в ресторан, где подаются изысканные кушанья. Лин, приглашаю тебя присоединиться к нам.
Чэн Ю взял два пакета, доверху наполненные продуктами, и двинулся вперед. Лин торопливо последовала за ним, ей хотелось не отставать от него, вот так понемногу идти с ним в ногу шаг за шагом.
По обеим сторонам дороги возвышались метасеквойи с коричнево-красными листьями.
«Очень здорово, что ты смог вернуться и мы вместе можем полюбоваться на меняющиеся краски этой суровой зимы», – подумала Лин. Она хотела бы, чтобы дорога стала длинной-длинной и простиралась до самого горизонта.
4
– Я не хочу есть, господин Чэн. От одного вида еды меня тошнит. Конечно, вы очень вкусно готовите, но я не хочу есть, совсем не хочу, – с отвращением отвернулась Дяньдянь. – Спасибо за все, что вы с Лин сделали для меня, я очень тронута, но я все равно не могу есть, – добавила она извиняющимся тоном.
– Не возражаешь, если я съем это при тебе? Чтобы еда не пропала даром, – добродушно улыбнулся Чэн Ю.
– Не возражаю.
Психотерапевт сел, неспешно расстелил на коленях салфетку и осторожно принялся за еду.
– Сначала я попробую хрустально-прозрачные пельмени с королевскими креветками. Я выбрал самые большие креветки, свежие, я думаю, у них должен быть насыщенный и нежный вкус.
Элегантным движением он подхватил палочками пельмень с креветками. В теплом свете кабинета еда выглядела еще более аппетитно. Изумительный вкус разлился во рту, на лице появилось выражение глубокого удовольствия.
– Дальше я сделаю глоток каши лодочника. Этот отвар варился на медленном огне целых пять часов, поэтому рис тщательно и с любовью проварен так, что согреет в любой холод, будь то