А ведь и правда, хотя девушка на фотографии и Ин Лин были похожи, прически у них были совершенно разные: у девушки были заплетены косички, и она казалась гораздо более расслабленной и живой. На ней была красная блузка в мелкий цветочный узор, популярный в те времена. Она смотрела в камеру и улыбалась, словно не знала ни печали, ни забот.
Мать Ин Лин из прошлого и сама девушка из настоящего – они были похожи, но все-таки были очень разными. Ин Лин словно несла тяжкое бремя, хотя она была всего лишь подростком. И почему Чжан Юэ в то время могла улыбаться так счастливо, так открыто и совсем не так, как сегодня?
Взгляды Чэн Ю и Лин пересеклись, они думали об одном и том же: теперь нужно было идти новым путем, пока не выяснится истина.
В небе проносились летящие птицы, оставляя за собой на земле легкую тень.
– Этот год – мой год судьбы [52], – сказал Чэн Ю. – Я чувствую, как удача утекает сквозь пальцы вслед за моим годом судьбы.
– Наставник? Так вам всего двадцать четыре? Я думала, вам двадцать шесть или двадцать семь! – с тихим вздохом сказала Лин.
Чэн Ю немного смутился и стал наблюдать, как в небе парят птицы.
– Я перепрыгнул через класс в начальной школе, – тихо сказал Чэн Ю.
– Наставник, пусть в вашем сердце не потухнет пламя, теперь мы вместе будем сражаться за вашу репутацию и честь! – тепло улыбнулась Лин, встав в позу воина.
Резко похолодало. Плотные облака сгущались на небе и опускались все ниже. Пришел холодный фронт – природа готовилась к снегопаду.
С неба посыпались мелкие снежные хлопья, сначала они были похожи на дождь, но были холоднее дождевых капель. Снежинки липли к волосам девушки и юноши, но их сердца внезапно озарила радость, и им было не до снега, превратившегося в капельки воды.
Их волосы сверкали ослепительным светом.
7
В офисе начальницы бюро Чжан неожиданно раздался телефонный звонок. Поглощенная своими мыслями, она сняла трубку:
– Алло?
И услышала спокойный голос:
– Мне нужно с вами поговорить.
Женщина вспомнила этот голос и презрительно ответила:
– О чем нам говорить? Снова хотите проблем?
– У вас есть последний шанс спасти свою дочь, – сказал Чэн Ю.
Мать Ин Лин на мгновение задумалась, взвешивая про себя все за и против, наконец она сказала:
– Приходите ко мне в кабинет, у вас будет полчаса.
Это место было подходящим для разговора. Когда Чэн Ю вошел с рюкзаком в кабинет, мать Ин Лин внутренне напряглась и подумала, что стоит только позвонить, как придет охрана и уведет юношу.
Но Чэн Ю явно не выглядел враждебно и не пытался слезами и жалобами с ней договориться. Нет, юноша был спокоен и невозмутим, как величественная река.
– Чжан Юэ, могу ли я так вас называть? – мягко спросил Чэн Ю.
– Пожалуйста. Я весьма лояльна, – сказала она, ни на секунду не переставая быть начальницей бюро Чжан.
– Моя ассистентка просматривала ваш семейный фотоальбом и заметила, что на выпускной фотокарточке все лица юношей замараны. Почему вы так ненавидите этих молодых людей?
Красивое лицо матери Ин Лин исказилось от боли, и она закрыла лицо, пытаясь вернуть себе опору, но воспоминания нахлынули на нее, те ужасные воспоминания, которые перевернули весь ее мир, заставили ее почувствовать глубокую ненависть, ненависть, которая, словно яд, медленно распространялась по ее венам. Она ненавидела их и ненавидела себя.
– Возможно, мальчики обидели не вашу дочь, а вас. И почему вы так любите вишню? Обои в вашем доме с рисунком из вишенок, и у вас, и у вашей дочери в одежде так много узоров из этой ягоды, – с сочувствием продолжил спрашивать ее Чэн Ю.
Мать Ин Лин была удивительно спокойна, казалось, она ждала этого момента тридцать лет. Все участники тех событий уже почти забыли, что тогда произошло, ведь так? Мальчики и девочки из ее класса уже не помнили, как их обижали и как над ними смеялись тогда, и только она одна помнила.
Это ей причинили так много боли, ее втоптали в землю, и теперь только она помнила о той обиде, а все жили как ни в чем не бывало, как будто то, что произошло, не оставило и малейшего отпечатка – это была самая сильная боль.
Ей хотелось выкрикнуть эту боль, рассказать о ней кому-нибудь, но это уже было ей не по силам – она превратилась в женщину средних лет, которая молча несет груз обид и несправедливости.
Чэн Ю открыл эту наглухо запертую запретную тему.
Она больше не прячется, не боится, чего же ей еще бояться? Она приложила столько усилий, чтобы теперь иметь возможность говорить за себя.
– Вы боитесь рассказать, потому что воспоминания причиняют вам сильную боль, – сказал Чэн Ю.
Она подняла лицо и посмотрела на психотерапевта.
– Я ничего не боюсь, мне уже сорок пять лет, те люди больше не могут причинить мне боль. Я закрываю глаза и тут же вижу то место, где все произошло. Это была комната матери мальчика с такими же обоями с вишенками. Узор из вишен медленно расползался и раскачивался передо мной, он был таким кристально чистым, таким нежным и хрупким, как девичье дыхание.
Нарочитая смелость и притворная мужественность постепенно исчезли, и женщине показалось, что она вернулась в тот летний день много лет назад, и в то лето все изменилось.
– Я была того же возраста, что и Ин Лин, у меня был живой характер, и я тесно сдружилась с несколькими мальчиками из моего класса. В те выходные они позвали меня на день рождения, и мальчик, который меня пригласил, мне всегда нравился. Он был очень высоким, мастерски играл в баскетбол и мог забросить трехочковый через всю площадку… О небо, какой же наивной я тогда была. Потом кто-то протянул мне напиток, это был его день рождения, день рождения моего одноклассника, что могло случиться? Я выпила напиток одним глотком, и тут мир начал трястись. Я не видела ничего, кроме раскачивающихся передо мной обоев с вишнями…
Она с трудом проговорила последние слова и с ожесточением отвернула голову. Нет, это еще не конец. Чэн Ю почувствовал, что в кабинете словно пошел снег, а каждая снежинка – это слезы девушки Чжан Юэ.
– После того как это случилось, почти весь класс знал об этом.