— Знаю, — он виновато склонил голову. — Косяк упорол, да, спрашивать за него имеешь полное право. Но чё-то они мне сыпанули в водяру, что меня так конкретно вырубило.
— Так и есть. Они работали серьёзно, но мы — ещё серьёзнее. А это правило на носу себе заруби. Идём дальше, — я поднял пакет, который принёс с собой. — Вот тебе сиги.
— Ништяк, — Ярик взял блок ЛМ. — А то уши уже пухнут.
— Вот бутерброды тебе Юлька сделала.
— Благодарочку ей передавай, — он взял металлическую чашку с пластиковой крышкой.
— Как встретили в камере?
— Я вот думал, что сразу с предъявы начнут, — Ярик хмыкнул, — чё-нибудь не так сделаешь, на полотенце не наступишь, и всё, и как Поджигу порешат. Захожу, вижу эти рожи блатные, зырят на меня, думаю всё — п***ц котёнку. А тут в натуре, как пахана встретили. И койку выделили, и похавать дали, и никто не достаёт, объясняют, как правильно себя вести, чтобы косяков не было. А там прикинь, все — уркаганы, в портаках, синие! Минимум по две ходки у каждого. Точно ты, братишка, всё порешал. Книжку даже дали почитать.
— Если что — проси «Графа Монте-Кристо», — я посмотрел на него. — Если вытащить тебя не сможем — будешь проход в стене рыть.
Ярик заржал ещё громче, чем недавно смеялась китайская игрушка. А это мысль. Ведь в помещении может стоять прослушка.
— Ладно, давай к сути, — я огляделся, подумал и снова толкнул неваляшку.
Она начала оглушительно хохотать. Так что если кто-то подслушивает или записывает, то это им помешает, кроме смеха ничего не будет. А я под этот ржач начал проводить инструктаж Ярику, что говорить Монголу, а что остальным. Ну и кроме этого — узнал у него нюансы ареста.
— А я знаю, кто барыгу вальнул, — шепнул он.
Ну и отлично. Значит, нам есть с чем работать.
Глава 8
— Выруби его, не могу! — Ярик при каждом раскате смеха китайской неваляшки чуть ли не ржал сам. — Угарный он, конечно…
— Серьёзнее будь, — прервал его я. — Ты знал Жеребцова?
— Само собой, — он сел ко мне вплотную и шептал, пока неваляшка заливалась безумным смехом. — Он же мне за крышу отстёгивал, когда я у Наума в бригаде был. Вредный мужик, с гнильцой, но бабки платил вовремя. А дня три назад пришёл ко мне, говорит — проблемы в бизнесе нарисовались, конкурент наехал из-за партии радиотелефонов. Вскрыли его контейнер на складе, больше половины телефонов стащили, остальное сожгли. Просил разобраться с ним.
— И ты что?
— А чё я? Это уже не мои вопросы, чтобы конкурентов прессовать. Вот и сказал, чтобы сам решал. А он говорит: наехал Новиков. А Новиков — из ЧОП «Рубеж», слыхал?
— Не помню, — я помотал головой.
— Делец это один, крышует много кого, и чекисты через него какие-то дела тёмные проворачивают. Сексотом он комитетским в Союзе был, кто-то говорил, ну и до сих пор сотрудничество осталось. По сути, этот ЧОП для крышевания и создан. А вообще, Новиков падла ещё та — берега попутал конкретно. Но мне не с руки с ним закусываться, да и у нас свой бизнес, чё я буду на стороне чё-то мутить. Видать Новиков и мочканул Жеребца.
— С чего ты взял? — спросил я.
— Да было дело как-то раз, — Ярик поднял глаза к потолку. — Приняли его менты со стволом на кармане. Типа застрелил барыгу в подъезде, да там свидетель был, опознал его, взяли в квартале оттуда. Но отпустили — ствол типа охолощённый был, а в трупе пуля другого калибра была. И свидетель сказал, что типа обознался. Год назад ещё было дело.
— Ну, схема отработанная, — я усмехнулся. — У тебя тоже охолощённый ствол, и пуля не подходит.
— В натуре, — он засмеялся и сам катнул клоуна-неваляшку, чтобы тот захохотал. — Угарный, надо к нам поставить такого.
— Не вздумай.
Смех клоуна стал растягиваться. Я взял игрушку, снял нижнюю крышку и достал оттуда батарейку. Там две пальчиковых, пришлось потереть их друг об друга. Зато клоун после этого заржал с новыми силами.
— Ладно, учту про Новикова, — сказал я.
— Но это ладно. Сегодня ко мне утром чекист завалился, прям в этот кабинет меня привели, вот я сразу и допёр, что это по их указке Жеребца грохнули.
— Что за чекист?
— В очках такой, — Ярик зачем-то показал это на лице. — Он не представлялся, но мне как-то пацаны в бригаде его показывали, мол, с этим не связывайся — сожрёт. Веригин или Верещагин.
— Вербицкий? — вспомнил я табличку на двери кабинета в управе.
— Ну-у, в натуре, он, — брат закивал.
Так… это же майор, не полкан, поэтому часть грязных дел ему приходится делать самому. Вот и припёрся лично.
— И что говорил?
— А он сразу с наезда начал, — Ярик наклонился ближе. — Типа, сидеть мне в пресс-хате, где зеки накажут, а потом в тюрягу, аж во Владимирский централ, на двадцать лет строгача пообещал отправить.
— Просто сыпал угрозами? Или что-то предлагал?
— Предложил одну вещь — чтобы я дал ему расклад, что именно мы делаем для Александрова, сколько он нам башляет за крышу, и какую долю мы отстёгиваем за свою крышу твоим корефанам — Иванову и Некрасову. И чтобы это под запись дал, в протоколе. Он видать думает, что мы все Александрова крышуем, и хочет их подставить.
— По себе всех мерит, — сказал я. — Сам бы точно крышевал.
— Во-во! Ну и короче базарит, чтобы я подумал получше, и дал ему в понедельник расклад, ну и не выделывался. А потом говорит, что поработаем вместе, деньгами не обидит. Я бы ему по морде дал, да нельзя. За это точно срок будет.
— А что ты говорил?
— Так типа чтобы адвоката звал, в натуре. Он говорит: в понедельник если не соглашусь — накажет.
— Не накажет.