Я остановился, Ева тоже замерла.
Во дворе нужного дома трое девчонок прыгали через скакалку по очереди, что-то выкрикивая. Одна из них была — наша клиентка.
— Вон она, — показал я Еве. — Которая сейчас прыгает.
— Угу. А как её зовут?
Я пожал плечами.
— Всё, что могу сказать — не Верочка. Хотя дедушка думает, что так, но совершенно точно нет. Мы с Изольдой, когда выясняли, кто помогает Маэстро, в квартиру к ним вломились через призрачный мир. В дверь звонили — тишина. Решили, естественно, что нет никого, и вошли. А девчонка дома, ей просто не велели дверь чужим открывать. Увидела нас, и как завопит! Соседка прибежала, начала девочку звать из-за двери. И вот имя я не помню, блин! Но не Вера, точно. У меня бабушку Верой зовут, я бы запомнил.
— Угу, — повторила Ева. — Ну вы с Изольдой красавцы, конечно. И что ж вы делали?
— Да что обычно. Тут же обратно в призрачный мир рванули, девчонка нас видела-то — от силы секунду. Потом её мать и соседка совместными усилиями убедили, что показалось. Что никаких чужих людей в квартире не было и быть не могло.
— Ясно. И так, получается, всегда и надо действовать?
— Нет.
— А как надо?
— Надо не попадаться! То, что случилось — форс-мажор, до которого лучше не доводить. Чем меньше людей видят, как ты шастаешь в призрачный мир и обратно, тем лучше.
Ева фыркнула.
— Что?
— Да я на паблик подписана, про мистический Смоленск. Знаешь, кто такой Призрачный Рэпер?
— Понятия не имею.
— Окей, даю подсказку. У этого парня дреды.
Я внимательно посмотрел на Еву. Не. Не похоже, что прикалывается.
— Да ладно⁈
— Ну, тебе ссылку на паблик прислать?
— Рэпер, — убито повторил я.
Ева расхохоталась.
— Напиши там: «Всё вы врёти, я ни такой!» Фурор произведёшь.
— Фурор мне Николай произведёт. Есть мнение, что даже без прелюдий, сразу в лоб.
— А кто такой Николай?
Я вкратце рассказал. Коль уж Ева — одна из нас, должна знать, что среди обычных людей есть такие, кто знает о нашем существовании. И помогает, по мере сил.
Ева внимательно слушала и кивала. Вывод сделала неожиданный.
— С дредами ты знатно палишься, конечно.
— Почему?
— Потому что девчонка тебя узнала.
Я обернулся. Внучка Михаила Ивановича прекратила прыгать и смотрела на меня.
— Ч-чёрт…
— Спокойно! Без паники. — Ева хлопнула меня по колену. — Пока не позову, не дёргайся.
С этими словами встала со скамейки и решительно направилась к девчонкам.
Некоторое время оживлённо разговаривала со всеми тремя. Что-то показывала в телефоне. Потом помахала мне рукой.
— Тимур! Иди сюда, я договорилась.
Я, стараясь выглядеть так, будто знаю, о чём речь, подошёл.
Ева включила в телефоне какую-то мелодию, сунула телефон мне в руки.
— Сейчас мы чуть-чуть порепетируем, а видео снимать будешь, когда я скажу. Встань пока вот сюда и сделай просто несколько кадров, нужно ракурс прикинуть… Девочки, вы всё поняли?
Троица вразнобой закивала. На Еву они смотрели, как на богиню.
— Спасибо! Ролик получится — огнище!
По команде Евы девочки начали вертеть скакалку. Ева, выйдя вперёд, принялась двигаться и подпевать мелодии.
Я фотографировал — с удивлением отметив, что выглядит это всё, как ни странно, не такой уж дичью. Минут через двадцать, когда «съёмки ролика» закончились, Ева и девочки были уже лучшими подружками.
Двух девчонок Ева поблагодарила и, стребовав с меня нал, отправила за мороженым. Третья, внучка Михаила Ивановича, осталась с нами. Глаза у неё горели.
— Так прикольно! Я никогда раньше для тик-тока не снималась!
Ева подмигнула.
— Ничего, всё впереди. В этом деле главное — начать. Ты хоть развеселилась. А то мне показалось, что какая-то грустная.
Девочка при этих словах снова погрустнела. Звали её, как выяснилось в процессе съёмок, Полиной. То есть, про Веру я не ошибся.
— Да не, я не грустная. Просто скоро уже домой идти, а я не хочу.
— Почему?
— У нас дедушка умер. Раньше он всегда дома был. Улыбался мне, когда со школы приходила. Даже немножко рукой махал. В четыре часа я ему давала пюре, морсик. Потом таблетки. Мы как будто бы разговаривали… Он очень хороший был! А теперь я одна. Уже месяц прошёл, а я не привыкну никак, что в той комнате никого нет. Теперь мне и поговорить не с кем. Даже как будто бы.
— А почему как будто бы? — спросил я.
Если на первый взгляд Полине моя внешность и показалась знакомой, то общение с Евой и процесс съёмки ролика узнавание затоптали напрочь. Теперь Полина воспринимала меня как приложение к Еве, не более. Когда задал вопрос, удивилась.
— Ну… Дедушка ведь не мог разговаривать.
Мы с Евой переглянулись. Полина это заметила. Попыталась оправдать дедушку:
— Он был старенький и очень больной! И я говорила за нас двоих. А дедушка улыбался, за руку меня брал иногда. Он всё-всё понимал, честное слово! Просто не разговаривал.
Я кивнул.
— Так бывает, да. Иногда чтобы знать, что тебя понимают, слышать ответы не обязательно.
— Ага. Вот у нас с дедушкой так и было.
— А он никогда не разговаривал? — вклинилась Ева.
Полина помотала головой.
— Никогда. Ну, то есть, раньше разговаривал, но я этого не помню. Это было, когда меня ещё не было. Дедушка — учёный. Он очень много говорил, читал лекции в университете. Его и в другие города приглашали, и за границу. А потом у него заболело горло, и сделали операцию. И он перестал говорить. Это было, ещё когда моя мама была такая, как я. Дедушка — очень-очень старенький. Он мне, на самом деле, даже не дедушка, а прадедушка. Это я его так зову просто. То есть, звала… — Она снова пригорюнилась.
— Дедушка — там, где ему хорошо, — сказал я.
— Вот и мама с папой так говорят. — Полина шмыгнула носом и посмотрела на меня. — Это правда?
— Конечно. Твой дедушка был очень хорошим человеком. Такие люди после смерти попадают туда, где им хорошо. Когда будешь его вспоминать, думай не о том, как тебе без него грустно, а о том, какой он был хороший. И тогда станет не так грустно.
Полина помолчала.