И правда отчего-то в это верила.
— Ну как знаете, — с усмешкой сказал маг. — Тогда, я полагаю, вам есть чем заняться.
Он шагнул к зеркалу, явно намереваясь закончить наш разговор, выключив коммуникатор.
— Подождите, вы же не сказали мне своего имени! Я, кстати, Алана.
— Точно иностранка, — задумчиво сказал маг. — А я — Элиас.
— Подождите, вы что?..
Тот самый Верховный маг?!
— Прощайте, Алана.
Его лукавая усмешка — последнее, что я увидела перед тем, как отражение в зеркале погасло.
Я нервно хихикнула в тишину. Я что, все это время общалась с королевским магом? И дважды сорвала ему переговоры с явно высокопоставленными лицами? И назвала его (пусть это и было лишь предположением) высокомерным засранцем?!
Ой. Как-то неловко вышло…
Но если отвлечься от моего позора (уже второго за этот день)… Что на меня вообще нашло? Я была так напориста, выуживая его имя! Была преисполнена такой веры в свои силы, когда утверждала, что сама смогу справиться со своей бедой! И как будто совсем не похожа на себя…
Или просто раньше жизнь не ставила меня в такого рода ситуации и не давала толком себя проявить? Может, где-то в глубине моей души все-таки спрятана пробивная жилка?
Впрочем, почему бы и нет? Какие-то гены от отца я должна была унаследовать, сердце Вити завоевала (несмотря на то, что изначально он положил глаз на мою подругу, на минуточку, самую настоящую модель) и в плане фигуры (той, что ждала меня где-то за зеркалом) сделала себя сама.
Может, я не так зависима от других и ограничена, как сама о себе думала еще совсем недавно?
День откровений какой-то, честное слово! Что же еще о себе мне предстоит узнать?
12. Хлеб - всему голова
Не без препятствий (и немного запоздало), но я все-таки наладила контакт с Мартой. Улыбаясь, как дура (все еще не отошла от разговора с Элиасом и от воодушевляющих выводов по поводу самой себя), отыскала среди калейдоскопа чужих лиц до боли знакомое…
И правда — до боли.
Она стояла ко мне вполоборота и что-то то ли искала в огромном платяном шкафу, то ли наводила там порядок. Сердце екнуло при взгляде на родной профиль, который я так часто разглядывала в зеркале. Были как-то дурные мысли чуть уменьшить нос и убрать доставшуюся мне от отца крохотную, едва заметную горбинку. Многое бы отдала, чтобы сейчас ко мне вернулась и она, и все остальное.
К слову обо всем остальном…
Мой взгляд сам собой скользнул чуть ниже, и я ахнула. С каких пор у моего тела столь выдающиеся формы?! Грудь, попа и вполне заметный животик?!
Я правда собиралась начать разговор с извинений. Честное слово! Но увиденное настолько меня поразило, что я, как только связь между нами окрепла, воскликнула:
— Ты поправилась?!
М-да… Такта мне не занимать. Но прикусывать язык было уже поздновато.
Марта подпрыгнула на месте и развернулась на девяносто градусов — к источнику звука. То есть к моему отражению в зеркале. Стояла, ошеломленно хлопая ненакрашенными ресницами и прижимая руку к груди на уровне сердца.
— Ты меня напугала. Не ожидала, что ты снова со мной заговоришь.
— Извини, — пробормотала я.
Да, Марта определенно вернулась к своим прежним формам… которые я здесь старательно пыталась поуменьшить. У нее на метаморфозы было больше времени — судя по отросшим темным корням, примерно около полугода. Да и набирать — не сбрасывать, увы.
— Плохо выгляжу, да? — вздохнула Марта.
— Нет, конечно, просто… непривычно, — призналась я.
Вероятно, собственные привычки так просто не изменить, даже если весь окружающий мир вдруг переменится. А может, Марта и вовсе не хотела этого делать?
— Это все булочки, — вздохнула Марта. — Жить без них не могу!
— А Витя… — осторожно начала я.
Осторожно — потому что знала, как он не любит девушек с формами. Однажды, одуревшая от очередной диеты (это потом уже я научилась питаться сбалансированно) я в шутку спросила, будет ли он любить меня, если я стану полной. Шутка не удалась — воцарилось неловкое молчание.
Я боялась, что если Витя изменил мне, когда я находилась в лучшей своей форме, то поправившуюся Марты, в которой он, конечно, продолжает видеть меня, он попросту бросит. Возможно, и без всяких измен.
— О, он их тоже обожает, — хихикнула Марта. — Готовлю ему постоянно.
Я вытаращилась на нее.
— Витя? Булочки??
— Ага, — радостно подтвердила Марта.
— А как у вас с ним… вообще? — поинтересовалась я.
Марта казалась мне очень доброй, даже доверчивой. Если Витя к ней охладеет и в их отношениях наметится разлад, сможет ли она вовремя это заметить?
И тут она огорошила меня еще больше.
— Он сделал мне предложение!
Я еще раз скользнула по отросшим корням и по пышным формам… Вот же зараза этот Витя! И чем это я настоящая ему не подошла? Потому что не умела готовить вкусные булочки?
Но потом я напомнила себе: Марта, попав на Землю, выглядела мной… но не являлась. Так может, он влюбился в ее доброе сердце, в ее заботу и теплоту? Она ведь и впрямь на роль любящей жены подходила куда больше, чем я.
— Ты молодец, Марта, — искреннее сказала я.
— Я? — удивилась она. — Почему?
— Потому что остаешься самой собой.
Кто-то бы подстраивался под обстоятельства, а Марта гнула свою линию и ради кого-то меняться не собиралась. А, напротив, изменила взгляды Вити под себя.
— Только… можно ма-а-аленький совет по поводу внешности?
Нет, я не собиралась уговаривать Марту худеть и бросить есть булки, хотя сама правильным питанием была одержима.
— Да, конечно. Это же твое тело, — смущенно сказала Марта.
— Неправда. Оно теперь твое. Но если ты надумала отрастить свой цвет волос, сходи в парикмахерскую и попроси блонд затонировать в цвет корней. Краска, правда, вымываться будет быстро — из-за того, что волосы обесцвеченные. Но денег у тебя явно хватит, чтобы наведываться в салон на тонирование раз в месяц.
Марта похлопала глазами.
— Поняла.
— И вообще я хотела извиниться из-за того, что тогда наговорила, — вздохнула я. — Да, я была зла, расстроена и считала наш обмен неравноценным…