- Что случилось? - два простых слова, но в них столько готовности разделить мою боль, что сердце сжимается.
Я делаю глоток воды, чувствуя, как лед касается губ, холодный, безжизненный, как мой брак теперь. Стакан дрожит в руке, и я быстро ставлю его на стол, чтобы не выронить. Эмоции накатили резкой волной с головой, словно за все дни разом решили меня осчастливить.
- Марк изменяет. Четыре года. У них ребенок, - каждое слово дается с трудом, будто я вытаскиваю из себя занозы одну за другой.
Четыре года лжи.
Четыре года, когда я верила во все его "командировки" и "задержки на работе". Четыре года, пока он строил другую семью, параллельно нашей.
Ульяна не ахает, не закатывает глаза. Она замирает, будто проверяет, не ошиблась ли в услышанном, не ослышалась ли. Ее пальцы слегка сжимают мои, и только по этому движению я понимаю, она осознает весь ужас ситуации. Потом медленно выдыхает.
- Ты уверена?
- Я видела их семейный портрет. Его при мне доставили. В золотой раме, - пальцы свободной руки сжимают салфетку так, что бумага рвется с тихим, но отчетливым звуком.
В ушах снова стоит тот смех, с которым Ира любовалась "подарком", тем самым портретом, где они все трое выглядят такой идеальной семьей.
Она откидывается на спинку стула, ее взгляд становится острым, анализирующим, я вижу, как в ее голове уже строятся варианты поддержки, но прежде чем меня поддержать, она задает важный вопрос.
- Что будешь делать?
- Уже наняла детектива. Нужны доказательства для суда, - говорю это ровно, но внутри все сжимается от новой волны боли, хоть и взяла себя в руки.
- Альбина… - она наклоняется вперед, понижая голос до шепота, который едва слышен под тихую музыку кафе, - А брак? Пятнадцать лет. Рома… Ты уверена, что хочешь все рушить?
В ее глазах читается «скажи, что готова». Он не собирается отговаривать, она хочет меня разозлить, чтобы я не дала заднюю.
Я смотрю в окно, где прохожие спешат по своим делам, не подозревая, что у кого-то в этот момент рушится жизнь. Женщина с коляской, мужчина с цветами, подростки, явно смеющиеся над шуткой, все они живут в том мире, где измена это что-то из сериалов, а не твоя реальность.
- Он разрушил его первым. А Рома… - голос дрожит, но я продолжаю, заставляя себя говорить ровно, - Рома однажды поймет. И это будет для него уроком, как не надо поступать с теми, кого любишь, ведь они тоже могут ударить в ответ, вместо того, чтобы стерпеть. - Я не могу допустить, чтобы мой сын вырос с мыслью, что так можно. Что можно предать самого близкого человека и остаться безнаказанным.
Ульяна долго смотрит на меня, ее глаза блестят. Она понимает, что решения уже приняты, что точка невозврата пройдена. Потом кивает.
- Тогда скажи, чем я могу помочь.
Кофе остывает, так и не тронутый, но впервые за эти дни я чувствую, что не одна. Что есть кто-то, кто на моей стороне безоговорочно. И это, кажется, единственное, что еще держит меня на плаву.
Глава 7
Глава 7
Альбина
Вернувшись уставшая с работы домой, удивляюсь, видя туфли мужа. Разуваюсь и захожу внутрь. Марк сидит на диване, ноутбук на коленях. Он даже не поднимает головы, когда я захожу.
- Привет, - бросаю я, целуя его в щеку мимоходом. Губы едва касаются кожи, ровно настолько, чтобы не вызвать подозрений. Его щетина колется, запах одеколона смешан с чем-то чужим. Может, ее духами? Или мне уже мерещится?
- Привет, - он улыбается, но глаза остаются на экране. - Как день?
- Обычно.
Я иду на кухню, к холодильнику. Мне не хочется есть, но надо чем-то занять руки, чтобы отвлечься от мыслей, которые гложут изнутри.
Он дома.
Снова.
Второй день подряд.
Это не совпадение.
Холодильник открывается с тихим шипением. Я достаю тарелку с салатом, накрошеным вчера «на всякий случай». Всякий случай наступил.
- Аль, а мне наложишь? - его голос доносится из гостиной, слишком обыденный, слишком домашний.
- Конечно, - отвечаю я, и голос звучит ровно, хотя внутри все сжимается.
Раз он дома, значит что-то замышляет. Может, уже знает о том, что спалился? Нет, не может. Но почему тогда он вдруг стал таким примерным мужем?
Я кладу ему порцию побольше. Пусть думает, что все как всегда. Пусть не догадывается, что каждый его шаг теперь на под контролем.
- Спасибо, - говорит он, когда я ставлю тарелку перед ним на журнальный столик. Его пальцы на секунду касаются моих. Случайно? Намеренно? Я уже не знаю, но едва не отдергиваю руку.
- Не за что.
Сажусь напротив, с тарелкой на коленях. Есть не хочется, но надо поддерживать видимость. Он что-то говорит о работе, я киваю, но слова пролетают мимо. В голове только одна мысль: пора поторопить детектива. Муж что-то задумал, и я должна ударить первой.
Ложка стучит о фарфоровую тарелку, и этот звук кажется невыносимо громким в тишине гостиной. Я делаю вид, что ем, но салат кажется безвкусным.
Когда с перекусом покончено, Марк склоняется над ноутбуком, его пальцы быстро стучат по клавиатуре, брови сведены. Он что-то ищет, что-то проверяет.
Сверху раздается скрип двери, и по лестнице спускается Рома в растянутом свитере и штанах, с учебником по физике в руках. Его волосы взъерошены, как всегда, когда он долго сидит над задачами и у него ничего не получается.
- Пап, ты не поможешь с физикой? Там к завтрашнему задача, а я не въезжаю, - голос Ромы звучит неуверенно, с той робкой интонацией, которая появляется, когда он уже несколько раз получал отказ, но все еще надеется.
Марк даже не отрывает глаз от экрана, его пальцы продолжают стучать по клавиатуре с раздражающей равномерностью. Свет монитора отражается в его глазах, делая взгляд холодным и отстраненным.
- Опять? Вчера химия, сегодня физика. Ты вообще сам думать пробовал? - его голос