Костер. Жалкая кучка тлеющих углей, разведенная на очищенном от слизи и крови участке камня. Он не давал тепла — лишь призрачный, дрожащий свет, отбрасывающий гигантские, пляшущие тени на своды пещеры. Тени, казалось, шевелились. Прислушивались. Мы ели. Вернее, жевали. Консервированную тушенку «Beef Chunks», безвкусную, как серая слизь под ногами. Даже голод не мог сделать ее аппетитной. Каждый глоток воды из фляги был напоминанием — запасы на исходе.
Трое выживших. Я. Капрал Брандт — его лицо, измазанное сажей и кровью, напоминало маску древнего воина, только в глазах не было воинственности, лишь глубокая, животная усталость и постоянная настороженность. И рядовой Мюллер. Бедный Мюллер. Он сидел, обхватив колени, и безостановочно дрожал. Его глаза бегали по темным провалам туннелей, по пульсирующей «Дельте», по… нему.
Незнакомец. Он лежал неподвижно за своим дрожащим синеватым куполом. Казалось, не дышит. Только слабое мерцание барьера говорило, что в нем еще теплится жизнь. Мы не смели подойти близко. Его магия… она чувствовалась даже сквозь щит. Не как наша — оглушительная или изящная. Она была… фундаментальной. Как давление скалы. Как неотвратимость прилива. А еще голодной. Казалось, что хищный зверь замер в ожидании добычи.
— Кто он, как думаете? — Брандт хрипло спросил, не отрывая глаз от купола. — Русский? По покрою мундира под плащом вроде бы да… но не совсем. И снаряжение… — Он ткнул ложкой в сторону. — Видали ткань? Такая точно не порвется. И те штучки… — Он кивнул на компактный арбалет незнакомца, на странный металлический секстант, на блокнот в прочном кожаном переплете с серебристым отблеском. — Качество… не наше. Лучше. Дороже. Как будто… Как будто сделано не для войны, а для красоты.
Я кивнула, глотая безвкусную тушенку. Мои пальцы инстинктивно потянулись к блокноту в моей сумке — к тому самому, пропитанному кровью, с надписью «Expedition Gamma». «Они выходят из разлома… отовсюду…» Его слова эхом отдавались в голове. Этот человек… он знал. Он понимал Пустошь так, как мы и мечтать не могли.
— Маг, — прошептала я. — Не просто сильный. Непостижимо сильный. Видели, что он сделал? Он не боролся с Пустошью. Он… переписывал ее правила. Плел реальность, как нить. — я посмотрела на свои дрожащие руки. Наша магия здесь была хрупкой свечой на урагане. Его же казалась частью самого урагана. — Он ключ, Брандт. К пониманию этого места. К выходу. Может… к спасению всех. Не спрашивай меня, откуда я это знаю — просто знаю, и все.
— Или к гибели, — мрачно буркнул капрал. — Посмотри на него. Он пришел сюда не для прогулки. С такой яростью… это не исследователь. Это оружие. Направленное на них. Но кто гарантирует, что оно не развернется на нас?
— Он спас нас! — выдохнула я. — Сознательно или нет…
— Он спасал самого себя! — Мюллер вдруг вскинул голову, его голос был визглив. — А потом убил Людвига! Сжег его вместе с тварью! Он монстр! Такая же тварь, как эти… — Он затрясся сильнее, указывая пальцем на купол. — Мы должны уйти! Пока он спит! Пока твари не опомнились! Уйти! СЕЙЧАС ЖЕ! — Его истерика эхом разнеслась по пещере.
Брандт резко встал, его тень гигантской прыгнула на свод.
— Заткнись, Мюллер! — рявкнул он. — Орать здесь — верная смерть! — он тяжело вздохнул, смотря то на меня, то на неподвижную фигуру за барьером. — Доктор права. Он — шанс. Наш единственный. Без него мы не пройдем и ста метров. Но… — он сжал кулаки. — Если он очнется и решит, что мы лишние свидетели? Или просто… не в себе? Такая мощь… она может сломать разум. Особенно здесь.
Тяжелое молчание повисло над жалким костром. Даже Мюллер притих, всхлипывая. Решение. Жизнь или смерть. Довериться загадочному спасителю-разрушителю или бежать навстречу верной гибели в пасти тварей? Я смотрела на его лицо. Такое… человеческое в своей изможденности. И такое чуждое. Что скрывалось за этими закрытыми веками? Разум? Безумие? Тьма?
И в этот миг барьер дрогнул.
Не погас. Не треснул. Просто… вибрация прошла по синеватой сфере, как рябь по воде. Слабый свет померк на долю секунды.
Мы замерли. Даже Мюллер замолчал, открыв рот.
Веки незнакомца медленно приподнялись.
И мы увидели глаза.
Не глаза человека. Не глаза мага. Это была… бездна. Лишенные белка, лишенные радужки. Сплошная, глубокая, абсолютная тьма. Она не просто смотрела. Она втягивала. В нее. В бесконечность. В небытие. В них не было ни ярости, ни усталости, ни боли. Ничего человеческого. Только холодная, древняя, всепоглощающая Пустота. Та самая, что окружала нас, но теперь — сконцентрированная в двух точках на лице человека.
От ужаса у меня перехватило дыхание. Брандт резко вскинул аркебузу, но рука его дрожала. Мюллер издал странный булькающий звук и замер, как кролик перед удавом.
Незнакомец не двигался. Он просто лежал, смотря в пульсирующий лиловый свод пещеры своими глазами-пропастями. И от него веяло… властью. Не магической силой. Чем-то более древним. Более страшным. Как будто проснулся не человек, а сама Тень, породившая этот ад.
— Mein Gott… — выдохнул Брандт, отступая на шаг.
Что теперь? Бежать? Молиться? Барабанная дробь сердца оглушала. Глаза-бездны медленно, очень медленно повернулись. Скользнули по нашему жалкому костру. По Брандту с дрожащей аркебузой. По Мюллеру, застывшему в параличе. По мне. Остановились. На мне.
И в этой тьме, казалось, промелькнула искра. Микроскопическая. Человеческая? Или это был лишь отблеск нашего угасающего огня?
Он открыл рот. Сухие, потрескавшиеся губы шевельнулись. Звук, который вышел из них, был не громче шелеста пепла, но он прозвучал громче любого крика в гробовой тишине пещеры:
— Танька…?
Имя. Женское имя. Произнесенное с хриплой, невероятной нежностью и… мукой. Как последний якорь в бушующем море безумия.
И с этим именем на губах, тьма в его глазах дрогнула. Отступила на долю секунды, открыв краешек человеческого — ярко желтой радужки, полной невыразимой боли и усталости. Потом веки сомкнулись, и он снова погрузился в неподвижность. Барьер продолжал мерцать. Но в воздухе повисло нечто новое.
Не только ужас. Но и вопрос. Кто такая Танька? Якорь его человечности? Или… ключ к той ярости, что