— Что ж, — Марк поднялся, — я прошу тебя быть на площади Трёх львов утром в день святой Аделаиды. И до этого момента никому не рассказывай о нашем разговоре. Я не хочу никого тревожить возможными последствиями этого поединка. И сам не беспокойся. Я оставлю письмо, в котором укажу, что сам настоял на применении противоядия.
— Я беспокоюсь не за себя, — проворчал лекарь, встав, чтоб проводить его до дверей. — Я тревожусь за вас. И мне, и моим ученикам уже приходилось выхаживать вас после ранений в бою и на турнирах. Я всегда относился к вам с уважением и заботой, как к рыцарю и своему пациенту, потому и не могу не волноваться, думая о нависшей над вами опасности.
— Думай не о том, что на её клинке не будет яда, а о том, что он будет и может убить меня. Ты снова спасёшь мне жизнь.
— Надеюсь так и случится. И всё же, — он пристально взглянул на Марка своими светлыми, немного водянистыми глазами, — примените всё своё мастерство и не дайте этой даме ранить вас!
— Постараюсь, — кивнул тот и вышел.
Марк решительно шёл по тёмным пустым улицам города в окружении своих рыцарей и оруженосцев. Разговор с Фабрициусом наконец пресёк все его сомнения и нерешительность. Теперь он уже был уверен в последующих событиях. Ему были известны методы Жеральдины де Ренси, и ему удалось помешать ей отравить его перед поединком, а также просчитать её следующий шаг, когда она попытается ранить его отравленным клинком. Где-то в глубине его души затаился страх, что она может применить для этого другой яд, или вовсе не станет смазывать им клинок, и его убьёт введённое лекарем противоядие. Но обдумывая всё раз за разом, он понимал, что это маловероятно.
Жеральдина де Ренси очень хотела победить, наверняка понимая, что это может быть её последняя победа, но она должна была отомстить за Доротею де Мелантен и доказать всем, что может уйти непобеждённой. У неё не было уверенности в том, что она победит графа де Лорма в честном бою, что подтверждалось её попытками подкупить служанку в доме и подослать свою девицу, чтобы они отравили его перед поединком. Это ей не удалось. Такое случалось и раньше, она не смогла добраться до Арсена де Лариве и капитана Ломбардена, и применила против них отравленный клинок. Симптомы их недуга в обоих случаях соответствовали отравлению Кровью чёрной розы, этот яд был найден в её доме. Старый аптекарь Брюно сообщил, что её слуга Драпен уже покупал у него этот яд, возможно, ту самую склянку, которую Гаспар нашёл в арсенале. Он вовсе не привёз её с войны, а купил по указанию хозяйки, потому что она привыкла использовать именно его. После того, как бутылочку изъяла тайная полиция, он купил ещё одну. Так с чего бы ей использовать какой-то другой яд? А победить его иным способом она просто не сможет. Потому Марк снова убеждал себя в том, что верно просчитал её последующие действия, и предпринятые им меры достаточны и обоснованны.
Неожиданно он услышал тихий резкий звук, который заставил его похолодеть. Невольно он отпрянул назад и замер, а рыцари сомкнулись вокруг, закрывая его своими телами. Они выхватили мечи и, держа их наизготовку, тревожно осматривались по сторонам. Он уже понял, что слышал свист арбалетного болта, пролетевшего над головой и ударившегося в противоположную стену дома. А потом из узкого тёмного переулка раздался вопль и свирепое рычание. Оттолкнув в сторону оказавшегося на пути Алари, Марк кинулся туда, на ходу вытаскивая свой меч. Пробежав по переулку с десяток шагов, он увидел катающегося по грязной мостовой человека в тёмной одежде. Он низко выл и что-то бормотал.
— Возьмите его! — приказал рыцарям Марк и устремился дальше. Он добежал почти до следующей улицы, но вокруг уже было тихо. Остановившись, он огляделся. Рядом тяжело дышали Эдам и Шарль, тоже осматриваясь по сторонам.
— Там! — крикнул Шарль, ткнув пальцем в темноту.
Обернувшись, Марк увидел золотистые огоньки лисьих глаз, на мгновение из темноты появилась крупная чёрная голова с большими стоячими ушами и острой мордочкой. Лис внимательно взглянул на Марка, кивнул и снова скрылся во тьме.
— Возвращаемся, — распорядился Марк, убирая меч в ножны.
Они вернулись назад, туда, где кружком стояли его рыцари, а в центре на земле сидел грязный человек.
— Лиса, бешеная лиса укусила меня, — хрипло подвывал он, глядя на свою вытянутую ногу, на которой в разрыве штанины виднелась рваная рана, оставленная звериными зубами.
— Он собирался подстрелить вас, — сообщил де Шаньон, показав Марку арбалет. — Должно быть лиса укусила его, когда он целился, потому он промазал.
— Она бешеная! — заорал человек, подняв к Марку бледное, перекошенное от ужаса лицо.
— Драпен! — зло усмехнулся Марк. — Ты-то мне и нужен!
Марк был зол. Мало всех этих попыток отравления, теперь эта де Ренси решила просто подстрелить его ночью! Он злился и на неё, и на Драпена, который, несмотря на глубокую рану и свой страх заболеть бешенством, быстро пришёл в себя. Ещё когда его вели по Королевской улице, он начал говорить, что хозяйка здесь ни при чём, и это он сам решил избавить её от опасного противника, потому как предан ей всем сердцем.
Марк не верил ему и велел рыцарям отвести его в Серую башню с приказом Тома немедленно допросить его с пристрастием, и о покушении, и о яде Кровь чёрной розы, и о его визите к старому аптекарю Брюно.
Только вернувшись домой, он немного успокоился и решился дать себе отдых. Там ничего не произошло за время его отсутствия. Никто больше не пытался проникнуть в дом или подкупить слуг. За этими стенами он чувствовал себя в безопасности, и у него было время, чтоб успокоиться и на время погрузиться в приятную атмосферу домашнего уюта.
Он поговорил с Мадлен, зашёл к пасынку, чтоб пожелать ему спокойной ночи, и долго стоял в детской над кроваткой маленького Армана, который спал, раскинув розовые ручки на обшитой кружевами подушке. Монсо привычно ждал его в кабинете с разложенной ровными стопками корреспонденцией, и разобравшись с этим делом, он спустился в свою любимую гостиную с садиком за стеклянной стеной, чтоб в одиночестве поужинать при свечах.
И наконец уже за полночь, вполне умиротворённый он отправился спать.