Именно в этот момент над собой в заснеженном небе он заметил движение нескольких фигур.
"Радужные" агенты под своими парашютами.
А внизу, в двадцати футах от носков своих раскачивающихся ботинок, он услышал выстрелы.
Сафронов приказал одному из своих людей выйти к Набиеву и проверить его на наличие взрывчатки. Боевик-дагестанец подчинился без вопросов; он выбежал на свет и снегопад с винтовкой в руке.
Он пробежал десять футов, прежде чем развернулся на подошвах своих ботинок и замертво рухнул на тротуар. Георгий увидел вспышку снайперского выстрела в темноте с дальней стороны вертолета.
— Это ловушка! - крикнул Георгий, поднимая свой "Макаров" и стреляя из него в самозванца, одиноко стоявшего в центре парковки. Сафронов израсходовал семь патронов менее чем за две секунды.
Бородач на снегу сам вытащил пистолет, но, получив несколько ранений в грудь, живот и ноги пулями из "Макарова", он пошатнулся и упал.
Георгий отвернулся от двери. Он побежал к ЦУП, все еще держа пистолет в руке.
Двое вооруженных людей, которых Сафронов оставил в дверях, подняли автоматы, чтобы прикончить корчащегося человека, но как раз в тот момент, когда они приготовились открыть огонь, в поле их зрения свалилось тело. Это был один из их товарищей с крыши. Он врезался в ступеньки перед дверью, прямо перед ними, и это отвлекло их внимание от прицелов винтовок в критический момент. Оба мужчины быстро осмотрели тело, затем направили оружие на раненого самозванца, стоявшего в двадцати пяти ярдах от них.
Пуля снайпера попала боевику справа в верхнюю часть груди, отбросив его обратно в вестибюль ЦУП. Четверть секунды спустя еще одна пуля, выпущенная вторым снайпером, попала другому мужчине в шею, повергнув его поверх своего товарища.
Чавез забрался обратно на плоскую крышу и перекатился на колени. У него не было времени оценить себя на предмет травм, у него было время только поднять оружие и побежать к лестнице. Его первоначальный план, разработанный им с Кларком, состоял в том, чтобы пробить вентиляционную шахту ЦУП, похожую на бункер. Она была шириной почти сорок дюймов и выходила сюда, на крышу. Отсюда он мог спуститься прямо к вентиляционному отверстию над ЦУП, выбраться во вспомогательный генераторный отсек, отключить резервный генератор энергии для всего здания, остановив охлаждение при запуске.
Но этот план, как и многие другие планы в столь долгой карьере военного и разведчика, как у Динга Чавеза, провалился, даже не начавшись. Теперь ему оставалось только в одиночку преодолеть ЦУП, спуститься вниз и надеяться на лучшее.
Поскольку все агенты "Радуги" выпрыгнули с парашютами из массивного вертолета "Ми-26" на высоте пяти тысяч футов, зоной их высадки была задняя стоянка ЦУП. Их прыжок был рассчитан так, чтобы у Чавеза была возможность снять часовых с крыши здания, но они приближались так близко, что не могли быть уверены в его успехе. По этой причине все они носили на груди свои MP-7 с прикрепленными глушителями и оружием, готовыми отразить любую угрозу, даже если им пришлось бы сражаться, все еще находясь на пути вниз.
Из двадцати прыгунов, борющихся с ветром и плохой видимостью, восемнадцать попали в заднюю зону высадки, что является достойным подвигом. У двух других по пути вниз возникли проблемы с экипировкой, и в итоге они оказались далеко от ЦУП и вне борьбы.
Восемнадцать бойцов "Радуги" разделились на две команды и ударили по боковой погрузочной платформе и задней двери, взорвав оба комплекта стальных дверей кумулятивными зарядами. Они выпустили дымовые шашки по коридорам, а затем осколочные гранаты вдаль, убив и ранив дагестанцев в обоих пунктах входа.
Бывшие заложники вошли в боковую дверь вертолета, но затем были немедленно выброшены через дверь с противоположной стороны. Они были сбиты с толку, некоторые не хотели возвращаться наружу, они кричали пилоту, чтобы он убирался оттуда к чертовой матери, но спецназовцы и агенты "Радуги" заставляли их двигаться, иногда силой. Они пробежали мимо солдат, которые уже вышли из дальней боковой двери вертолета, когда он приземлился, и теперь заняли огневые позиции ничком в темноте на дальнем краю парковки.
Мирным жителям светили мягкими красными фонариками, чтобы они выбегали в заснеженную степь, и когда они бежали, бойцы бежали следом, на бегу раздавая тяжелые бронежилеты. Солдаты же помогли нацепить их, когда они продолжили путь по пустынному ландшафту.
В сотне ярдов от задней части вертолета было небольшое углубление в земле. Здесь гражданским было приказано лечь на снег и не поднимать головы. Несколько спецназовцев с автоматами охраняли их там, и, когда стрельба в ЦУП усилилась, они приказали гражданским прижаться плотнее друг к другу и держаться как можно тише.
Сафронов вернулся в диспетчерскую. Он слышал взрывы и стрельбу по всему нижнему уровню ЦУП. Он оставил с собой двух вооруженных людей; остальных он отправил наверх, чтобы усилить охрану на крыше и внизу, к трем входам в здание.
Он приказал двоим бойцам встать в передней части комнаты, рядом с мониторами, и направить оружие на персонал. Он сам прошел между столами, чтобы видеть работу, которую выполняли операторы. Двадцать русских инженеров и техников смотрели на него.
— Последовательность для немедленного запуска!
— В какой шахте?
— Обе шахты!
Не существовало системы для одновременной отправки двух "Днепров", так что все пришлось бы делать вручную. В настоящее время у них была запущена линия связи со 104-й, поэтому Георгий приказал развернуть эту шахту первой. Затем он приказал второй группе людей завершить подготовку к запуску во второй шахте, чтобы он мог отправить ракету в небо сразу за первой.
Он направил свой "Макаров" на помощника руководителя запуска, инженера самого высокого ранга в комнате.
— Один-ноль-четыре очищает шахту за шестьдесят секунд, или Максим умрет!
Никто с ним не спорил. Те, кому больше нечего было делать, сидел, в панике ожидая, что их расстреляют, потому что они перестали быть полезными. Те, кто в последнюю секунду должен был подготовить запуск, работали неистово, включая генератор силового давления и проверяя правильность показаний каждой из трех топливных ступеней РН. Георгий и его пистолет были прямо за ними на протяжении всей последовательности, и все инженеры по запуску знали, что Сафронов мог сидеть