Ну и третье, главное. Наша война запланирована именно на дождливый период. Так что и испытание пройдёт «по-взрослому».
Тоскливый вздох мне удалось подавить, так что к шкафу я двинулся молча. Так, сначала раздеться. Теперь нацепим поддоспешник…
— Помоги, Левон! — попросил я.
Никак не привыкну к этой фиговине. К сожалению, нормально обращаться с такой капризной и чувствительной к влажности взрывчаткой, как пироксилин, ни у кого другого не получалось. Поэтому выдвигаться на «боевой рубеж» придётся мне самому. Уникуму-вундеркинду. Но с другой стороны, рисковать, подставляя под стрелы и камни мою умную голову, родня была морально не готова.
С трудом, но нашли компромисс. Голову мне прикрыли вполне себе толковым шлемом, а тело — доспехом из плотной кожи, обшитым стальными пластинами. Плюс наручи и наколенники из стали же. И плотные кожаные перчатки, покрытые снаружи пришитыми кусками железа.
Нет, вы прикиньте только вес всего этого! А ведь ещё и боевые сапоги, и сумка со снаряжением, клинок «последнего шанса» на поясе… И всё это — на теле подростка, которому и шестнадцати нет.
Левон, первый раз глянув, как я во всём этом передвигаюсь, сначала заржал, а потом, представив, к чему это приведет — начал стонать. Теперь у меня утром был час бега с утяжелениями и прочей гимнастики, а вечером — еще час передвижения во всём этом под прикрытием щитоносцев. Вчера нас для пробы обстреляли лёгкими стрелами без наконечников. Выяснилось, что «достать» меня вполне себе можно. Четыре полновесных попадания и пара «царапин» по касательной.
— Сегодня к рубежу снова пойдёшь под обстрелом! — предупредил начальник охраны «промзоны».
Че-е-его-о⁈ Я, между прочим, со взрывчаткой буду идти. А не дай Бог что⁈
— Именно потому, что ты должен понимать — всё серьёзно! — добавил он.
Эпическая сила! Только этого мне не хватало! Я достал из сушильного шкафа «скрутку» из четырёх пироксилиновых шашек, пару фитилей и взрывателей. Посмотрел на весы, но махнул рукой. Всего час назад я их взвешивал. Масса соответствовала идеальной влажности — 7% с отклонением не больше пары десятых процента.
— Идём, мучитель!
* * *
Насчёт обстрела Левон не шутил. Несмотря на проливной дождь меня попытались зацепить'. Но всё же погода и лучникам оказалась некомфортна, начали они поздно, темп не выдерживали, часто мазали… В общем, всего одно «касательное». А потом мы добрались до здоровенного валуна с выдолбленным в нем шпуром[3].
Гайк — в своём репертуаре. Даже тренировку он использовали для прокладки новой дороги. Да и чёрт с ним. Я достал предусмотрительно припасенную тряпку, затолкнул её в отверстие и достал. Чёрт! Она мокрая, как… Парни продолжали прикрывать меня щитами, а я торопливо выкрутил тряпку и снова засунул внутрь. Лишнюю воду удалось удалить только с третьей попытки. Я сделал зарубку в памяти — объяснить, что шпуры надо прокладывать с отрицательным наклоном, чтобы дождь их не заливал.
Та-ак… Теперь кожаная подстилка… Вставить взрыватель, прикрепить фитиль… Хорошо, что я ещё с прошлого года прячу фитили в свиные кишки, смазанные жиром, а то он промок бы. Теперь затолкнуть «скрутку» из шашек.
— Внимание, поджигаю!
Срезал кончик фитиля, прижал головку списки к его концу… Поднёс другой рукой тёрку и чиркнул. Не зажглось. Не беда, повторяем. О, с шипением фитиль занялся.
— Отходим, парни!
Точно так же, под прикрытием щитов, мы торопливо двинулись вбок. Нет, не назад, туда пойдёт «сноп» взрыва и «шрапнель» из дробленого камня. Про себя я считал время: «Двадцать, двадцать один, двадцать два…»
— Присели!
Ещё через четыре секунды ахнул взрыв.
— Отходим на исходную!
И лишь когда мы дошли до родичей, наблюдающих за нами с полусотни метров, нам разрешили расслабиться. Я глянул на то, что взрыв сотворил с камнем.
— Впечатляет! — глухо буркнул дед. — Если б эта фигня рванула в стене рядом с воротами, от ворот лишь щепки бы остались. А если они начнут выпускать наружу отряды?
— На этот случай у нас есть стрелки с арбалетами, — сипло ответил я. Отчего-то сел голос. Но — интересное дело, все старшие прекрасно расслышали. Меня начинают слушать? — К тому же, это средство не только против стен годится! Мои гранаты любой строй развалят. Могу показать через неделю.
— Не надо! — возразил дед. — Царь царей Александр не потерпит, если у кого-то появится эффективное оружие против его фаланг. Так что эти твои «гранаты» пока прячем. И молчим о них. Всем понятно? Стоит только слуху пойти, нас сразу же и похоронят. Просто на всякий случай. Так что нет у нас никаких гранат. Нет и не будет!
* * *
Вернувшись домой, я продолжал обдумывать слова деда, и никак не мог понять. Нет, с тем, что Александр, искренне любивший непобедимые македонские фаланги, способен стереть с лица земли любого, кто им угрожает, я не спорил.
Не понимал я другого: почему при этом не запретить и подрыв стен и ворот? Ведь прогресс не остановить, сегодня мы взорвём дверь, завтра — обрушим башню… Послезавтра наш опыт попробует повторить кто-то чужой, а там и до гранат недалеко.
Однако дед и Гайк умотыляли на озеро Севан, вести переговоры о наращивании производства бумаги и поставок торфа. Вроде бы, даже шла речь о совместном производстве кагора. Пришлось обсуждать с Левоном.
— Вай-мэй, тоже нашёл проблему! Вспомни, что наш царь про «слонобои» сказал? «Неблагородное оружие»! И велел спрятать подальше! И «огненных змеев» спрятал, и «зажигалки». Поэтому про наши новые «громы», открывающие двери, никто и спрашивать не станет.
— Царь Михран и его начальники — не станут, ты прав! — подумав, согласился я. — А тот же царь Асон? Колхи-то к нему побегут, и всё расскажут. А он Александру донесёт!
— Кто поверит битым воякам? Они всегда рассказывают, что противник злую магию применил, подземных великанов привлёк или вообще — на его сторону каменные люди бились, стрелам не подвластные.
— Ну а вдруг?
— Даже если Асон задумается, он шпионов пришлёт. Но не сразу, а когда мир настанет. А мы проломы заделаем и новую кладку закоптим да грязью заляпаем, чтобы не выделялась.
Я помолчал.
— Но даже если они царю царей сообщат, то что он услышит? Какой-то народ айков, про которых он не сразу и вспомнит, где-то