- Я же просила так его не называть, Мик. У Георгия успешный фармацевтический бизнес с оборотом в несколько сотен миллионов, - задрав подбородок, зачесывает с гордостью.
- Брешет. Где он столько геморроя взял? - усмехаюсь, закидывая на плечо гидрокостюм.
Кам ржет. Теперь уже не тихо.
- Микула, - Полинка-зараза грустнеет. - Я же просила не иронизировать на эту тему. Помимо свеч от геморроя, компания Георгия производит ещё много всего.
- Крем… от геморроя? - вопросительно на нее смотрю.
- Так.… все! - бывшая топает ногой.
- Все так все, - ворчу. - Я поехал. У меня законный выходной.
- Русский, твою мать! Стоять, - рычит она, снова хватая мою руку. - Ты можешь хотя бы полчаса побыть нормальным?...
Нормальным в ее понимании - это зализанным очкариком в рубашке на пару размеров меньше и таких же брюках. Чтоб блестели и туфли, и лысина. У ее новоиспеченного мужа такое озеро надежды. Целый геморрой на башке, которому ни одна мазь не поможет.
- Просто помоги Арсену и уезжай, - Поля поправляет длинную косу и направляется в сторону берега.
Глава 51. Федерика
Остаток дня проходит как в тумане.
В любовном тумане, многообещающем.
Влад больше не хмурится, ведет себя галантно и обходительно, словно мы снова одна команда, только на этот раз без дурацких статусов и тайн. И это так прекрасно, что я буквально парю между кухней и садом, пока накрываю на стол, что, конечно, не может оставаться незаметным для родителей.
- Всё-таки, мне кажется, вас что-то связывает, кроме трудовых отношений, - шепотом говорит мне мама, когда мы садимся ужинать. - Влад так смотрит на тебя… На работодателей так не смотрят, Федерика.
Я чопорно раскладываю рюши на груди и легкомысленно пожимаю плечами. Обычно смотрит. Как всегда.
Надеть сегодня то самое платье с ромашками - это даже не белый флаг, выброшенный перед лицом любимого мужчины. Это, черт возьми, полная сдача крепости с последующим присоединением к другому государству.
- А мама и Владь целовались в хроще, - с потрохами выдает нас Маша.
Конечно, делает это громко. Иначе ведь просто неинтересно!...
- Мария-Франческа, - хмурюсь, интуитивно облизывая губы.
- Ну целовались ведь, - заступается за нее Влад и, склонившись, предлагает: - Давай я тебе помогу, Маша.
Теперь все наблюдают, как он, ловко орудуя ножиком, зажатым в больших ладонях, помогает ей избавиться от маслин, плавающих поверх горячей, ароматной пиццы.
Ромашки у меня на груди распускаются от волнения, а потом я себя успокаиваю. Тебе сорок лет, дорогая. Ты можешь целоваться с кем хочешь и когда хочешь. Загвоздка лишь в том, что хочешь ты только с одним человеком и всегда!...
- Я же говорила, - мама понимающе улыбается и поправляет свою идеальную прическу.
Отец кивает, будто тоже что-то подозревал, но на лице нет ни одной эмоции. И что это значит?... Приезд Влада и Прасковьи он изначально принял настороженно, но в силу характера и дипломатического прошлого даже вида не подал.
- Давайте уже ужинать, - голос мамы веселеет. - Влад, попробуйте оливки. Я их сама солю, по старинному греческому рецепту.
- Спасибо. Оливки обязательно распробую. А то мы все про поцелуи. Пора подкрепиться.
- Влад… - прошу.
- По-настоящему целовались, - со знанием дела добавляет старшая дочь.
- Да-да, - Прасковья смеется.
Замечаю, что в ее тарелке лишь один салат, поэтому добавляю к нему немного морепродуктов и показываю взглядом, что от них ничего страшного с ее фигурой не случится.
- А откуда ты знаешь, как целуются по-настоящему? - поддевает Эльзу брат.
- А ты откуда знаешь, Леон-батон?
- Да уж побольше тебя знаю…
- Вряд ли ты с кем-то целовался.
- Вряд ли бы я об этом сказал тебе, мелкая.
- Лев, - коротко произносит Влад.
- Я молчу, - монотонно наматывает спагетти на вилку.
Глядя в тарелку, улыбаюсь, как дурочка.
Во-первых, эти потасовки между старшими детьми означают только одно: они окончательно помирились и снова чувствуют себя братом и сестрой.
Во-вторых, Влад нашел общий язык со Львом. И как же ему подходит это имя. Почему я сразу не догадалась?...
Разговор наконец-то переходит в безопасное русло, и я просто наслаждаюсь первым вечером, когда я чувствую, что все близкие рядом и больше мне никого не надо.
Вот она - моя семья. Самая-самая!...
После ужина, пока отец приглашает Влада в кабинет, чтобы угостить чем-нибудь из своего бара, мы с детьми дружно играем в настолки, а потом пьем чай на кухне с мамочкой. Обжигающий, ромашковый чай с миндальным печеньем. Только вдвоем.
Когда оказываюсь в своей комнате, на кровати меня дожидается сюрприз.
- Ты не сильно торопилась, - говорит спецназовец недовольно и закидывает руки за голову.
Прислонившись спиной к двери, разглядываю светлые брюки и черную рубашку, расстегнутую до середины груди. Кончики пальцев начинают зудеть от желания поскорее расправиться со всеми остальными пуговицами, включая с той, что под пряжкой ремня, но я медлю.
Скрестив ноги, небрежно произношу:
- Это ты не сильно торопился…
- Я же здесь.
- Скажи мне, пожалуйста… - вздыхаю. - Ты ведь не собирался возвращаться после того, как ушел?
- Хм… Я не ушел. Просто вышел… мозги проветрить.
Пауза, которую он выдерживает перед тем, как ответить, раз и навсегда дает мне понять: какой бы сильной ни была ссора, я никогда не должна задевать его мужское достоинство. Такие экземпляры, как Влад, такого просто не прощают.
- Иди уже сюда, Федерика, - хрипло просит и вытягивает ладонь. - И ромашки захвати…
Я окончательно забываю о том, что с нами произошло, делаю несколько шагов и отдаю ему свою руку, которую он сразу же по-мужски крепко сжимает.
А дальше мир кружится и моргает, потому что я делаю то, о чем мечтала. Пока Влад тянет пояс от моего платья, я ловко справляюсь с пуговицами и ремнем, распахиваю полы рубашки и касаюсь губами сильной шеи, понимая что хочу этого мужчину до изнеможения.
- Поцелуй меня по-настоящему, - слабо прошу, поднимая лицо.
И он, конечно, целует. Лучше, чем по-настоящему.
Дыхание становится путанным, мысли бессвязными, как только Влад забирает инициативу в свои руки и, ловко развернувшись, укладывает меня на спину.
- Как думаешь, итальянцы хорошо строят дома? - интересуется, рассматривая мой новый