Зима: 24 ноября — 15 февраля
ОТДЕЛЬНЫЕ ДНИ ТРАДИЦИОННОГО КАЛЕНДАРЯ РОМ-БЕЛИАТА И СТАНДАРТНОГО КАЛЕНДАРЯ МАТЕРИКА
Экстра. Зимняя луна Ром-Белиата
Сезон зимнего солнцестояния. Делятся зимним вином
Ром-Белиат. Красная цитадель
*черной тушью*
В ночь зимнего солнцестояния Ром-Белиат был ярко освещен праздничными красными фонарями.
Еще со времен своего прибытия в Запретный город Элиар любил зимнее солнцестояние — великий праздник перелома, перемены зимы, после которого маленькими шагами мир вставал на путь к теплу, к новой пленительной весне. Это был один из самых значимых праздников, когда комендантский час отменяли и Ром-Белиат щедро наводняли гуляющие: живая река полноводно текла по улицам и площадям. Издали до Красной цитадели смутно доносились тягучие звуки музыки, звенели смех и мелодичные голоса Совершенных. Пока не стемнело, в небеса запускали разноцветных воздушных змеев, а с наступлением ночи над замершим в восхищении Запретным городом заплясали трескучие искры фейерверков, а затем и диковинные узоры искусных иллюзий.
Его светлость мессир Элирий Лестер Лар в одиночестве сидел под деревцем пышно цветущей камелии и любовался ночными огнями. Глянец вечнозеленых листьев и темно-красные солнца цветов над ним приятно оттеняла яркая белизна инея. Столик в храмовом саду был сервирован любимым Учителем сладким сливовым вином, легкими закусками и порцией тонкой гречишной лапши, символизирующей долголетие. По старым традициям Лианора ее надлежало есть только раз в году, в самую долгую, материнскую ночь года, после которой начинался новый цикл.
День был напряженным. Проведя торжественную службу, приняв участие во всех положенных официальных церемониях и встречах, верховный жрец мог наконец уединиться и немного отдохнуть. Храм Закатного Солнца опустел и умолк до утра. Но Элиар не мог оставить Учителя одного этой долгой ночью.
— Мессир, вы позволите… я принес вам немного клубники. — Элиар с улыбкой поставил на столик поднос с изящным фарфоровым блюдом. — Клубника только-только поспела, как раз к празднеству.
Учитель питал слабость к зимней клубнике, и специально для него под надзором лучших знатоков своего дела в оранжереях Ром-Белиата к празднику зимнего солнцестояния поспевали первые ароматные ягоды. Сегодня Элиар сам собрал их, придирчиво высмотрев самые яркие, самые сочные и крупные, каждая размером не меньше приличного плода смоквы — чтобы понравились Учителю.
На звук его голоса Красный Феникс чуть повернул голову и жестом предложил сесть напротив. В циановых глазах отражались расцветающие в небе над городом диковинные цветы, сотворенные лучшими мастерами иллюзий.
— Как сладко, — едва слышно проронил Учитель, с удовольствием коснувшись губами блестящей алой ягоды. И тут же небрежным, невыразимо ленивым движением потянулся за следующей. На длинных тонких пальцах блеснули перстни.
— Очень сладко, — согласился Элиар, приглушенным эхом повторяя слова наставника. Хоть он и не ел ягод, но почему-то тоже почувствовал их обжигающую сладость…
Наконец празднество пошло на убыль, и постепенно город затих: остались только луна и покой. И двое под огромной высеребренной луной Ром-Белиата.
Так было заведено: зимние гулянья и увеселения длились целые сутки, традиционно завершаясь любованием ночным светилом. Считалось, по виду его возможно сделать предсказание на весь грядущий год. Сегодня выдалось благодатное холодное полнолуние: луна была круглой и ясной, не замутненной никакой дымкой, не укрытой ни одним, даже самым крохотным облачком. Луна сияла так ярко, что затмевала собою звезды, и небо казалось совершенно чистым. Все это было хорошим знаком, суля добрые вести и мирные времена.
Итак, Учитель ел красную клубнику, пил сладкое сливовое вино и с отстраненным видом любовался зимним полнолунием.
А сам Элиар любовался Учителем.
— Только спокойное озеро верно отражает луну, — повернувшись к нему, вдруг многозначительно произнес Красный Феникс. — Не правда ли, Элирион?
Учитель нечасто звал его так, и Элиар почувствовал, как по сердцу разливается приятное тепло. Задумавшись над прозвучавшей под цветущей камелией изящной и очень туманной фразой, он не сразу заметил, что чаша наставника давно опустела. Определенно, в нее уже нельзя было, созерцая красоты мира, поймать желанное ночное светило.
Самого Элиара отсутствие вина ничуть не смущало: обычно он предпочитал напитки покрепче, но сейчас и того не требовалось. Сегодняшняя долгая ночь и полная луна, напитанная неизъяснимой сладостью, пьянили не хуже самой крепкой померанцевой настойки.
— Принеси еще вина, волчонок, — улыбнувшись, с легким вздохом расшифровал свою глубокую мысль Учитель, вытирая салфеткой перепачканные алым соком белые пальцы.
Элиар отсутствовал не так уж и долго, но, когда он вернулся с сосудом подогретого сливового вина и двумя небольшими чашами, накрытыми изящными крышечками, на подносе, Учитель уже спал, склонившись к столику и уронив голову на скрещенные руки. Черный оникс и бледное серебро волос рассыпались по плечам, на узкое лицо лился жемчужный лунный свет.
На миг замерев в нерешительности, Элиар тихо сел рядом и, аккуратно уложив голову Учителя на свои колени, помог ему устроиться удобнее. Сняв с плеч теплую мантию, бережно укрыл ею задремавшего наставника, стараясь ничем не побеспокоить чуткий сон. Полностью раскрывшийся цветок камелии вдруг упал на землю рядом с ними, и Элиар, не удержавшись, заправил темно-красное солнце в шелковые пряди Учителя. Стойкие зимние лепестки под инеем и лунным светом пламенели ярче любых беззаботных летних цветов, были алее самого огня.
Зимняя луна бесстыдно взирала на них с высоты, но Элиару не было дела до ее холодных прелестей и любопытных взглядов. Отчего-то он чувствовал себя очень счастливым.
До рассвета оставалось совсем немного — и как же благоприятно было встретить первый рассвет года вместе!