– Эти двое одержимы идеей познакомить меня с её величеством Эстель, – вздохнул Николас и закатил глаза. – А мою семью ведь даже на бал не позвали! Это неловко.
– Неловко, что не были приглашены вы, барон. Будет рада вам Эстель.
Молодой человек понравился Камиле. Спокойный, с хорошими манерами – но не манерный. Вместе они поднялись к парадным дверям, и, пока дворецкий решал, что ему делать с тремя молодцами, Камила проскользнула в соседнее помещение, прошла по длинному коридору и свернула в арку. Эстель заранее объяснила ей, куда идти.
В просторном атриуме со стеклянным потолком было тихо. Только едва различимо журчала вода в огромной чаше фонтана и в искусственных ручьях, протянувшихся через весь зал. Закованный в ажурные металлические шары вдоль стен, приглушённо хрустел огонь. Сплошь бело-розовые вишни склонили на плечи Камилы гибкие цветущие ветви, а миниатюрные кипарисы приветствовали её, стоя навытяжку, как на параде. Камила прошла мимо них, не без труда отыскав дорогу к фонтану в лабиринте из разноцветья клумб.
Наверняка Эстель уже сообщили о её прибытии и она появится с минуты на минуту. Камила бродила вокруг фонтана, то и дело поглядывая в сторону коридора. Но минуты шли, а ничего не происходило. Она уже погрела руки у пылающих сфер, послушала мелодичную песнь воды в изящной чаше и погладила тугие листья какой‐то пальмы, названия которой она не знала. Наконец ей стало скучно. Она запрокинула голову.
Свет лился в атриум сквозь десятки квадратных стёкол; по другую сторону простиралось бирюзовое небо – глубокое, вечное. В открытые окна проникал весенний воздух… Он искрился и звенел, будто натянутая стрела, подпевая воде в фонтане.
Камила глубоко вдохнула, вскинула руки к небу – и в ту же секунду что‐то дёрнуло её вверх и встряхнуло за шиворот, будто котёнка. Она непроизвольно зажмурилась, подобралась и упала на четвереньки; ладони пронзил холод каменных плит. Камила терпеливо поднялась с пола и потёрла колени. Она точно знала, что произошло: ей хотелось дотянуться до воздуха, но воздух не подчинялся кому попало – даже ей, хоть они и были близки. Эстель ещё не вложила в тело и дух Камилы силу кристалла, и воздух взбрыкнул, как норовистая лошадь под неопытным наездником.
Камила поклонилась и мысленно извинилась перед стихией. Она едва успела прийти в себя, как в коридоре послышались шаги – стук каблучков по гладким плитам коридора.
– Тётя Камила! – воскликнула Эстель, появляясь из-за поворота. – Здравствуйте!
Юная королева была сегодня необычайно мила: в лёгком голубом платье в пол с кружевами на рукавах, с убранными наверх жемчужными локонами и звенящими браслетами на запястьях. Браслеты из разноцветных камней, насколько Камила знала от Меркуруса, были подарком травников на коронацию. В руках Эстель сжимала толстый фолиант, обтянутый синей кожей.
– Вам нравится стихийный сад? – с волнением спросила девушка. – Я хочу его немного переделать и устроить здесь место отдыха для магистров стихий… Как вы думаете?..
– Прекрасная мысль, – согласилась Камила.
Щёки Эстель вспыхнули от удовольствия.
– Надо ещё поставить диванчики, столики и прочее… Я распоряжусь чуть позже. Думала, после коронации наконец появится время, а меня всё ещё продолжают поздравлять, представляете? И даже гости ходят… – Она закусила губу.
Камила подумала о трёх юношах, которые сейчас, вероятно, дожидались королевской аудиенции в одной из многочисленных гостиных, и не смогла сдержать улыбки.
– Я хотела представить вас Атласу всех времён прежде, чем передам силу кристалла. – Эстель посерьёзнела. – Мама говорит, иначе он наверняка предложит какую‐нибудь вариацию про воздух и новую должность. А мы ведь хотим, чтобы это было что‐то личное, что‐то для вас.
– Вариацию? – не поняла Камила.
– Вроде предсказания, – пояснила Эстель. – Хотя вариации не обязательно сбываются, вот в чём загвоздка… Даже не знаю, поймёте ли вы, – я заглянула в книгу после коронации в поисках напутствия, и там вообще какая‐то бессмыслица!
Эстель деловито огляделась в поисках места, куда можно было бы положить тяжёлый Атлас, но в атриуме были только кадки, огненные сферы да фонтан. Последний, впрочем, её вполне удовлетворил: пристроив книгу на край широкой чаши, девушка с готовностью кивнула Камиле.
– Что мне нужно делать? – спросила Камила, заглядывая под обложку. Атлас был полон историй.
– Просто полистайте страницы туда-сюда, попробуйте поймать это ощущение… ну, как у вас с воздухом, – сказала Эстель. – В какой‐то момент вы поймёте, что очередной текст – для вас. Не волнуйтесь! Все переживают, я тоже думала, что ничего не получится, но это чувство ни с чем не спутать.
Как только Камила открыла Атлас, Эстель поспешно отступила назад и скрылась в коридоре.
– Ах да, или это может быть рисунок! – прокричала она, удаляясь. – Вы пока почитайте, я скоро вернусь!
Камила рассеянно кивнула. Атлас был удивительным… артефактом – назвать его просто книгой не поворачивался язык. Каждая следующая страница выглядела иначе, чем предыдущая. Истории были написаны от руки, напечатаны типографским шрифтом, перемежались стихами и картинками. Камила осторожно коснулась особенно вычурных старинных букв; от них до сих пор пахло чернилами. И не было сомнений в том, что чья‐то рука скользила по этому листу, выписывая пером каждую завитушку. Но как такое возможно?
Она потеряла счёт времени, перелистывая тонкие и плотные, гладкие и шершавые страницы. У некоторых листов были ровные широкие поля, на других буквы лезли друг на друга, занимая пространство от края до края. И шрифты, и почерки, и рисунки – всё было разным! Казалось, Атлас составлен из множества разрозненных записок из всех возможных эпох.
Ближе к началу книги Камила наткнулась на историю сотворения мира. Она знала её с детства и всё же не преминула прочитать ещё раз в авторском изложении. С удовольствием, которое было почти осязаемым и дрожало в воздухе, она просмотрела рассказ об Авенжелине и ангеле-хранителе, который настолько полюбил девушку, что решил создать для неё отдельный мир, где не будет ни зла, ни лжи, а только добро и справедливость. Но, сколько Камила ни вглядывалась в строчки, она не ощущала ничего особенного и наконец вынуждена была оставить эту чудесную легенду и искать свою. Некоторые рассказы и стихи были печальными и мрачными, описывали кровавые