— У нас есть полномочия только подготовить сделку, — пояснил Сьейес, — окончательно её должно утвердить Национальное собрание общим голосованием. Обещаю, что никаких препятствий при этом не возникнет. Но всем нам придётся немного подождать. Национальное собрание сейчас занято более срочными делами и вставить договор в повестку можно будет только через неделю.
— Не вижу ничего критического. Но есть небольшая проблема, судари. Де Вильнёв требует, чтобы я немедленно покинул Париж. Как тиран и угнетатель, противный революции.
— Ерунда, — махнул рукой Дантон, смягчившийся после заключения договорённости. — Де Вильнёв бывает слишком горяч и любит рубить сплеча. Но умеет прислушиваться к голосу друзей и старших товарищей. Мы поговорим с Петионом прямо сейчас.
Я встал, заканчивая разговор и собираясь вернуться в зал, где ждала парижская делегация. Но тут ко мне подошёл Сьейес и попросил переговорить с глазу на глаз. Остальные масоны вышли, и мы остались с ним наедине.
— И о чём вы хотели побеседовать?
— Князь, между нами есть некоторое недопонимание, — вздохнул он. — У нас сложилось впечатление, что вы считаете нас врагами.
— Вас?
— Нас, масонов, князь. Братство вольных каменщиков.
— Мне кажется, у меня есть все основания для этого.
Сьейес покачал головой.
— Я знаю, что у вас были разногласия с ложами Петербурга, князь. Но это не значит, что мы все враждуем с вами.
— До меня доходили другие сведения. А недавно ваши братья устроили на меня покушение. Чужими руками, естественно, но я точно знаю, кто стоял за ними.
Он нахмурился и пожевал губами.
— Я могу говорить только за свою ложу, князь. Но клянусь, что ложа «Девять сестёр» не враждебна вам и не собирается вредить как бы то ни было. Да и другие союзные нам ложи не собираются конфликтовать с вами. Поверьте, у нас и без этого хватает забот!
— Если вы питаете ко мне столь дружественные чувства, может, тогда подскажете: кто же из вашего сообщества ищет моей смерти?
— Князь, вы ставите меня в неловкое положение.
На лице Сьейеса появилось возмущение. Но мне оно показалось слишком уж показным и наигранным.
— Вы ведь сами пришли ко мне с предложением мира, не так ли? И я прошу не так уж и многого — лишь указать на тех, кто этому миру мешает. Решение за вами, Жозеф.
Я специально обратился к нему по имени, чтобы показать — нашу беседу я воспринимаю исключительно как частную и деликатную. Он это понял и кивнул, принимая правила игры.
— Вы правы, Константин. Нам с вами нечего делить в этом мире. Вы в Новом Свете, и для вас нет дела важнее вашего княжества. А мы здесь, в Европе, и для нас превыше всего Франция. Думаю, между нами возможно сотрудничество и даже дружба. И у вас, и у нас есть кое-что, чем мы можем обменяться. Скажем, ваша лечащая магия и наши секреты красной ртути.
Ага, вот он и обозначил свой интерес. Что же, теперь понятно, зачем он завёл этот разговор.
— Но чтобы мы могли доверять друг другу, между нами не должно быть недосказанностей, Жозеф, и тех, кто может помешать нашему сотрудничеству.
— Согласен, — кивнул Сьейес. — И готов помочь устранить эти препятствия.
Он коротко пробарабанил пальцами по столу, словно раздумывая, и сказал:
— Несколько лет назад, состоялся Великий конгресс масонов. На нём ложа «Saint Jean d’Ecosse du Contrat social» пыталась объединить нас всех под своей властью. В этой ложе состоят самые старые и влиятельные братья, и многие из них высказывались о вас с неприкрытой ненавистью. Полагаю, именно там и стоит искать ваших врагов.
— И вы знаете, как их найти?
Он медленно моргнул, выражая согласие. Взял лист бумаги, перо, написал адрес и пододвинул записку мне. Мне показалось, что делает он это с мстительным удовольствием и старается скрыть улыбку, будто осуществляет давно задуманный план. А что, очень может быть, что масон моими руками устраняет конкурентов или «начальство».
— Думаю, — Сьейес встал, — нас уже заждались. Не будем заставлять их скучать так долго.
— Один вопрос, Жозеф. Почему ложа «Saint Jean d’Ecosse du Contrat social» не смогла объединить всех масонов?
— Они хотели видеть во главе «Великого Копта».
— Кого?
— Графа Калиостро. Он долго жил в Египте, постигая древние тайны, отсюда и прозвище, — масон усмехнулся. — Он высказывал слишком радикальные идеи, которые многим пришлись не по душе. А у нашей ложи другие цели, несовместимые с ним.
— Не сочти за излишнее любопытство, Жозеф, но что у вас за цели?
— Величие Франции, — Сьейес искренне улыбнулся, — и месть за смерть нашего прародителя Жака де Моле.
Он отвернулся и пошёл к выходу, показывая, что не хочет обсуждать эту тему.
* * *
Пока мы общались со Сьейесом, масоны успели переговорить с де Вильнёвым, и в зале меня встретила совсем другая атмосфера. Мэр, выглядящий слегка смущённым, объявил, что был неправильно информирован обо мне. На самом деле Париж рад видеть своим гостем такого чудесного человека, как я.
Мне с трудом удалось не засмеяться, когда он сказал, что меня нужно объявить другом революции. И пообещал выставить у посольства охрану из Национальной гвардии, чтобы никто не пытался нам навредить.
Наконец дождавшись, пока вся эта братия уберётся, я послал Кижу сигнал немедленно явиться. Тот прибыл через час, слегка раздосадованный срочным вызовом.
— Что-то важное, Константин Платонович? Я, кажется, нашёл подходящую для допроса кандидатуру и хотел ей заняться.
— Нужно проверить этот адрес. — Я протянул ему бумагу, полученную от Сьейеса. — Есть шанс, что там можно застать интересующие нас личности. Если подтвердится — сразу же вызывай меня.
Киж хищно улыбнулся, поклонился и едва ли не бегом покинул посольство.
Глава 30
Скороварка
До пригорода Сен-Марсо я добрался уже в сумерках. Кроме опричника, исполнявшего роль возницы, меня никто не сопровождал. Был, конечно, соблазн взять с собой воздушных пехотинцев и сровнять с землёй гнездо масонов, но я не стал ему поддаваться. Незачем лишний раз светить возможности моей главной ударной силы. Да и мне лучше не оставлять следов, чтобы не связывать своё имя со смертью масонов. Договорённости со Сьейесом — это одно, а другие масоны могут такого не понять. Так что я собирался обойтись собственными силами, ну и железной рукой