К счастью, приехала жена со старшим сыном, еду привезли. Гришку удалось отогнать, а Стаса доставили мне. Никогда не думал, что меня может начать тошнить от вида ранений. Я же, вашу мать, роды принимал, что же может быть ещё страшнее? Но от вида вывороченных рёбер и вскрытой грудной клетки мне стало настолько не по себе, что я украдкой отобрал ватку с нашатырём, которую Наталья Сергеевна приготовила для жены Стаса, пребывавшей в полубессознательном состоянии.
Немного придя в себя, я осмотрел пострадавшего. Уж не знаю, как так произошло, но, похоже, у Стаса есть свой ангел-хранитель, который в самый ответственный момент вышел из запоя. Потому что, несмотря на вывороченные рёбра, ни один внутренний орган задет не был. Даже плевра и перикард не повреждены. Я чуть не перекрестился, когда провёл ревизию и сделал перевязку, всего лишь закрыв чудовищную рану. Опомнившись, опустил руку и побежал звонить в травму.
— Давыдов, ты когда уже уберёшься из Аввакумовской больницы? — голос главного травматолога звучал устало.
— Через неделю, — ответил я, закатив глаза.
— Отлично, — заявил травматолог. — Я лично бутылку шампанского открою, когда буду платочком вслед твоему поезду махать. Жди, Глеба пришлю, вы вроде бы уже сработались.
Он отключился, а я остался ждать Глеба Леонидовича, анестезиолога-реаниматолога, с которым нас действительно уже очень многое связывает.
Машина из Твери приехала на удивление быстро. Глеб подошёл ко мне с насмешливой полуулыбкой.
— Говорят, через неделю уезжаешь? — спросил он, пожав мне руку.
— Правильно говорят, — я вернул ему ухмылку. — Хоть отдохнёте.
— Это да, — он почесал висок. — Но я тут подумал, скучно нам будет без тебя, что ни говори. Ладно, где тут наш болезный?
Они уехали, а я ещё долго смотрел вслед реанимобилю. Скучно ему будет, надо же. Поскучаешь, ничего с тобой не случится!
Больше никаких происшествий не было. Я изучил содержимое шкатулки. Нашёл в ней несколько вполне интересных боевых артефактов. Остальные были тоже интересные, но весьма специфические. Например, несгораемая свеча с функцией афродизиака. Я её по глупости оставил на столе, просто в сортир отлучился. А Настя как раз пришла с работы, увидела очень симпатичную сиреневую свечку с блёстками и решила её зажечь…
Это была о-о-о-чень насыщенная ночь. Вот когда я вспомнил всё, чему меня учила Пхилу. К счастью, до меня дошло, что является причиной нашего, хм, игривого настроения, иначе даже представить себе не могу, чем бы всё это закончилось.
Хотя, если вспомнить, кому принадлежал сейф, из которого я вытащил всё это добро, всё становится вполне объяснимым. Некромант хренов, позорище. Вот теперь я точно уверен, что никакой войны не было, и этих извращенцев некромантов их любовницы поубивали. И битвы были эпичные. А император пришёл уже на готовенькое. Ладно, это лирика и дела давно ушедших дней.
Но шкатулку я сразу спрятал в чемодан поглубже от греха подальше. Буду эти игрушки врагам подбрасывать, чтобы жизнь мёдом не казалась.
А ещё я за эти две недели сумел привести тело в относительную норму. С тренажёрами, оставленными Дмитрием, и применением демонической ауры, это оказалось вполне выполнимой задачей. Теперь я не просто хорошо выгляжу, но и мои мышцы и связки вполне стали способны выдерживать демоническую силу без угрозы разорваться к чертям собачьим.
* * *
— Ну вот и приехали, Денис Викторович, — машина остановилась, а я моргнул. Похоже, успел немного задремать и даже не заметил, как мы доехали до Тверского вокзала.
— Так, клетка, — пробормотал я, выходя из машины. Открыв заднюю дверь, столкнулся со злобным взглядом маленьких чёрных глазок. Мы с Мурмурой смотрели друг на друга почти минуту, при этом в её взгляде читалось примерно следующее: «Протянешь лапы — я тебя самого в клетку утрамбую, и не факт, что целиком». — Похоже, клетка отменяется. Но, животное, ты всё ещё мой фамильяр, не забыла?
— Так ведь Мурмурочка не животное, а курочка, — поправил меня Егорыч, вытаскивая мой чемодан. — А курочки — это ведь птицы, а не звери.
— Да неужели, — процедил я, вытаскивая эту птицу из машины и зажимая под мышкой. Главное, чтобы её ещё кто-нибудь случайно не усилил, а то не она станет моим фамильяром, а я — её личным питомцем. И я сомневаюсь, что буду в состоянии этому противиться. — Теперь буду знать, ты мне прямо глаза открыл на эту правду бытия.
— Всё бы вам шутить, Денис Викторович, — махнул рукой Егорыч.
— Да какие шутки, — я вытащил билет и зашагал к своему вагону, почти печатая шаг.
Девушка-проводница улыбнулась мне, разглядывая с заметным интересом.
— Второе купе, — проворковала она. — О, вы его полностью выкупили?
— Не люблю соседей, — честно признался я и улыбнулся, за что получил чувствительный удар клювом в руку. — Ай, я тебе рот верёвкой завяжу, — пригрозил я Мурмуре, на что она презрительно квохтнула. Я же повернулся к Егорычу. — Я тебе доверяю самое ценное, что есть у меня на сегодняшний день, — сказал я серьёзно и тут же поднял палец, потому что Мурмура снова приготовилась меня клюнуть. — Ты второе по ценности существо, но без Насти у меня наследник не родится. Такая вот несправедливость.
— Даже и напоминать не надо, Денис Викторович. Мы с Барончиком всё сделаем, чтобы доставить тебе невестушку, — заверил меня Егорыч. А улыбка на лице проводницы слегка потухла, когда она услышала про мою невесту.
— Время, — поторопила нас девушка. — До отправления поезда осталось пять минут.
— Всё, давай чемодан, — я отобрал у Егорыча свои вещи, а он внезапно порывисто обнял меня.
— Езжай, Денис Викторович, батюшке моё почтение передавай, — крикнул он на прощанье. Я же заскочил в вагон. В одной руке у меня был чемодан, в другой курица, так что я даже рукой махнуть ему не мог. С другой стороны, не навсегда прощаемся. Через полгода они приедут в Петербург, ну а пока мне нужно настроиться на разговор с отцом, и на учёбу в Академии. И я пока не знаю, что из этого хуже.
* * *
— Это просто невыносимо, — простонал Мазгамон, выходя из подъезда своего дома и направляясь в тот самый злополучный магазин, где он