— Вот молодцы, спасли бабушку, — проскрипела она и снова откинулась на подушку, самостоятельно нацепив маску на лицо. — А я тебя узнала, хоть и выглядишь по-другому. Права была, настояв, чтобы живым тебя отпустили. А то курицы старые раскудахтались, что пользы больше от низкоуровневого демона никакой не будет.
Мышцы шеи уже не были напряжены, а вены спались и теперь были практически не видны. Какого чёрта?
— Денис, — Настя тронула меня за рукав, и я медленно опустил электроды в гнёзда хранилища, убедившись, что сигнал готовности снят. После чего посмотрел на неё. — Змеи… Они не горят.
Я медленно посмотрел ей на грудь, потом перевёл взгляд на свою, и только после этого взглянул на застывшего в дверях бледного Мазгамона. Змеи на значках были инертными. Бабке ничего в ближайшее время не угрожало. Конечно, сломать шейку бедра в её возрасте — тот ещё экстрим, но, думаю, у неё всё будет в итоге хорошо. Они в Петровке привыкли бороться до последнего. Но вот к Мазгамону у меня появилось несколько неотложных вопросов.
— О чём это она говорит? — Саша подозрительно покосился на бабульку.
— Не бери в голову, в её возрасте гипоксия мозга и не такое даёт. Настя, ты подожди здесь немного, мне нужно срочно кое-что обсудить с доктором Довлатовым, — процедил я, делая шаг в сторону Мазгамона.
— Но я не понимаю, что случилось? — прошептала девушка. — Или это…
— Гепарин сработал, — я прервал её, криво улыбнувшись, и в который уже раз схватил демона за воротник и вытащил в коридор, а потом потащил его в ординаторскую.
— Ай, задушишь, придурок, — прохрипел Мазгамон, когда я втолкнул его в комнату и закрыл дверь.
— Ты зачем это сделал, идиот? — прошипел я, чувствуя, как у меня дёрнулся глаз.
— Эта бабка одна из тех, кто меня в Петровке схватили и раскрутили на очень невыгодные для меня договоры, — прошептал демон. — Фурсамион, у меня не было выбора. У них у всех было в руках оружие, способное повредить мою сущность.
— Да плевать мне на твои договоры! — крикнул я и тут же снова понизил голос до шёпота. — Ты не можешь в этом мире просто так всех исцелять! Это подрывает основу самого этого мира, кретин! Ты думаешь, я бы не шёл по пути наименьшего сопротивления и не излечивал людей щелчком пальцев? Тем более что я сильнее тебя. Но пойми, придурок, этого нельзя делать! Здесь нет целебной магии. Я не знаю, как это произошло, но на такие вещи всегда есть причина.
— Я знаю, не держи меня за имбецила, — Мазгамон яростно посмотрел на меня. — Фурсамион, я не мог дать ей умереть. Только не ей и только не сейчас!
— Почему? Тебя внезапно на старушек потянуло? — я почувствовал, как у меня на лице сыграли желваки. Вытащил бы я эту бабульку? Вряд ли. У нас в Аввакумова как нет реаниматолога, так он и не появился. Надо, кстати, поучиться интубировать, просто на всякий случай.
— Говорю же, договоры, — снова зашептал Мазгамон. — Эти старые ведьмы выторговали у меня десять лет жизни, понимаешь? И тут самая злостная по дурости ногу сломала! Если бы она сейчас ласты склеила, то ещё один мой договор был бы аннулирован! Я не позволю, чтобы это произошло. Мне Кольцовой по самые гланды хватает!
— Ещё скажи, что ты ей перелом срастил, — прошептал я злобно. В любом случае, кого-нибудь бы прислали, если бы вовремя спохватились, чтобы не дать помереть клиентке раньше указанного в договоре срока.
— Я похож на самоубийцу? — насупился демон перекрёстка. — С поломанной ногой она меня явно не сможет догнать. После Алевтины Тихоновны я понял одну простую вещь: чем менее мобилен недовольный клиент, тем лучше для моего здоровья.
Я довольно долго смотрел на него и, не говоря больше ни слова, вышел из ординаторской. Надо бабку осмотреть, с Настей парой слов перекинуться и возвращаться домой, пока Падший не проснулся и не начал творить непотребства.
Глава 20
Бабка дышала уже без маски и категорически отказывалась её надевать.
— Вероника Никитична, ну что вы как маленький ребёнок? — Настя сидела рядом и пыталась нацепить на бабку маску, но это, как оказалось, было не так-то и просто.
— Да не суй ты мне эту штуковину, Настенька, — она отталкивала руку Насти, пытавшуюся надеть на неё маску. — Истратите на бабку весь кислород, а вдруг кому-то понадобится?
— Убирайте, Анастасия Сергеевна, — я отлепился от косяка, который подпирал спиной, глядя на возню в приёмнике. — Я уверен, что с Вероникой Никитичной ничего страшного не произойдёт, если она подышит обычным больничным воздухом, пропитанным антисептиками. Что, кстати, вы используете? По-моему, раньше воняло как-то менее интенсивно.
— Да всё ту же «Самаровку», только, по-моему, кто-то процент разведения перепутал, вот так и получилось, — Настя устало опустила руку и больше не пыталась дать бабке кислород.
— Или решили, что чем выше концентрация, тем лучше. Как вариант, вообще не разводили, — предположил я, подходя к бабке и снимая с шеи Насти фонендоскоп. — Давайте, Вероника Никитична, я послушаю вам лёгкие и точно скажу, нужен вам кислород или действительно прибережём его для кого-нибудь другого.
— Ну послушай, да давление не забудь померить, — заявила бабка.
— Давление вам монитор мерит, — я усмехнулся. — И продолжит мерить, и ЭКГ снимать, если вы сейчас все электроды не сдвинете с места. Анастасия Сергеевна, давайте поможем Веронике Никитичне на бок аккуратно повернуться. И, кстати, реактива на Д-димер снова нет?
— Нет, — покачала головой Настя и тихонько добавила: — Он при тебе заканчиваться начал, а больше не привозили.
— Просто замечательно, — я сдержался и не стал ругаться при бабке, вдевая в уши оливы фонендоскопа.
Послушав лёгкие и не найдя в них ничего особенного, я вернул Насте фонендоскоп и, пока помогал Веронике Никитичне повернуться на спину, от двери раздался знакомый голос:
— Почему-то, когда поступил вызов в Аввакумово, мы все сразу же подумали о тебе. И я даже вызвался сам поехать, чтобы травматолога один на один с необъяснимой неведомой болячкой не оставить.
Я неторопливо обернулся и шагнул к приехавшему главному реаниматологу, протягивая руку.
— Глеб Леонидович, давненько не