– Вот именно. – Руки Кэссиди с силой сжались вокруг существа с Ганимеда. Зверек судорожно дернулся, посерел и затих. Лавина ужаса, боли, невосполнимой утраты, хлынувшая из Мирабель, захлестнула Кэссиди, но он выдержал ее и передал далеким наблюдателям.
– Мухи. Распущенные мальчишки. Мои шутки, Мирабель. Теперь я бог, ты знаешь это? – В его голосе слышались одновременно спокойствие и умиротворенность. – Прощай. Спасибо.
А вот и третья:
в ожидании новой жизни.
Лорин Голстейн Кэссиди, тридцатилетняя темноволосая женщина с огромными глазами и на седьмом месяце беременности, единственная из всех его жен не вышла больше замуж. Ее квартира в Нью-Йорке была маленькой и непритязательной.
– Теперь, конечно, ты выйдешь замуж? – спросил Кэссиди.
Она с улыбкой покачала головой.
– У меня есть кое-какие сбережения, и я ценю свою независимость. Я не позволю себе влезать в такую жизнь, какая была у нас с тобой. Ни с кем.
– А ребенок? Будешь рожать?
Лорин кивнула.
– Мне стоило больших трудов добиться его. Думаешь, это просто? Два года оплодотворения! Целое состояние! Специальный курс терапии, копошащиеся внутри меня мелкие твари, – и все для того, чтобы я могла родить! О, ты не представляешь! Я мечтала об этом ребенке, я готова отдать за него жизнь!
– Любопытно, – произнес Кэссиди. – Я навестил Мирабель и Берил; у них тоже были своего рода дети. У Мирабель – маленькая тварь с Ганимеда, у Берил – пристрастие к трилину и гордость, что она сумела его побороть. А у тебя младенец, появившийся на свет без помощи мужчины. Все трое, вы чего-то ищете… Любопытно.
– Дик, как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно.
– У тебя такой равнодушный голос… ты просто выговариваешь слова. Мне даже почему-то страшно.
– Мм-м, да. Знаешь, какой добрый поступок я совершил для Берил? Я принес ей несколько кубиков трилина. И задушил зверушку Мирабель: причем сделал это, не испытывая ни малейших уколов совести. Если ты помнишь, я никогда не поддавался страстям.
– По-моему, ты сошел с ума, Дик.
– Я чувствую твой страх. Ты думаешь, что я собираюсь причинить вред твоему ребенку. Страх меня интересует, Лорин. Но горе, скорбь – это стоит проанализировать. Не убегай.
Она была такой маленькой, слабой и неповоротливой в своей беременности… Кэссиди мягко схватил ее за запястья и притянул к себе. Он уже воспринимал ее новые эмоции: ужас и – глубже, на втором плане, – жалость к себе.
Как можно избавиться от плода за два месяца до рождения?
Ударом в живот? Слишком грубо. Однако у Кэссиди не было других средств. И он резко ударил ее коленом. Лорин сникла у него в руках, а он ударил ее еще раз, оставаясь бесстрастным, так как было бы несправедливо получать удовольствие от насилия. Третий удар, казалось, достиг цели.
Лорин была все еще в сознании и корчилась на полу. Кэссиди впитывал ощущения. Младенец в утробе пока жил; возможно, он вообще не умрет. И все же ему каким-то образом причинен вред. Кэссиди уловил в сознании Лорин боязнь рождения ущербного ребенка. Зародыш должен быть уничтожен. Все придется начинать сначала. Очень грустно.
– За что? – шептала она. – За что?..
Среди наблюдающих:
эквивалент смятения.
Каким-то образом все получилось не так, как хотели Золотые. Выходит, даже они могли просчитаться. С Кэссиди необходимо что-то делать.
Его наделили даром обнаруживать и передавать эмоции окружающих. Полезная способность – из полученных таким образом сведений, возможно, удастся понять натуру человеческого существа. Но, сделав Кэссиди восприимчивым к чувствам других, Золотые были вынуждены заглушить его собственные эмоции. А это искажало информацию.
Он стал слишком жестоким. Это следовало исправить. Они могут позволить себе забавляться с Кэссиди, потому что он обязан им жизнью. Он же забавляться с другими не вправе.
К нему протянули линию связи; ему дали инструкции.
– Нет, – попытался противиться Кэссиди, – мне нет нужды возвращаться.
– Необходима дальнейшая регулировка.
– Я не согласен.
– Что ж…
Все еще продолжая упорствовать, однако не в силах оспорить команды, Кэссиди прилетел на Марс. Там он пересел на корабль, совершающий регулярные рейсы к Сатурну, и заставил свернуть его к Япету. Золотые уже ждали.
– Что вы со мной сделаете? – спросил Кэссиди.
– Изменим на противоположность. Ты больше не будешь сопереживать с другими. Теперь ты станешь передавать нам свои эмоции. Мы вернем тебе совесть, Кэссиди.
Он упорствовал. Но все было бесполезно.
В сияющей сфере золотистого света в Кэссиди внесли изменения. Его восприятия переключили таким образом, чтобы он мог питаться своим несчастьем, как стервятник, рвущий собственные внутренности. Кэссиди протестовал, пока хватало сил протестовать. А когда он очнулся, было уже поздно.
– Нет, – пробормотал он. В золотистом сиянии перед ним возникли лица Берил, и Мирабель, и Лорин. – Что вы сделали со мной… Вы меня мучаете… как муху…
Вместо ответа Кэссиди вновь отправили на Землю. Его вернули исполинским городам и грохочущим дорогам, дому удовольствий на 485-й улице, одиннадцати миллиардам людей. Его послали жить среди них, и страдать, и передавать свои страдания далеким наблюдателям.
Наступит время, когда они его отпустят. Но не сейчас.
Вот Кэссиди:
распят на кресте.
Послесловие
Один из моих первых фантастических рассказов – беспросветно мрачный портрет Нью-Йорка, опустившегося до каннибализма. Он оказался настолько реалистичным, что его никто не брал четыре года, и только увлеченные усилия редактора данной антологии довели его до печати.
Теперь, двенадцать-тринадцать лет спустя, я отошел от буквальных изображений каннибализма к символическим отображениям вампиризма – пожалуй, своего рода здоровый прогресс мрачности. Все писатели, когда им дают свободу, возвращаются к своим одержимостям, и все их придуманные ситуации, даже самые гротескные, что-то говорят о человеческих взаимоотношениях. Если кажется, что я говорю, будто мы пожираем друг друга, буквально или фигурально, – что мы высасываем друг из друга силы, что мы практикуем вампиризм и каннибализм, – быть по сему. Под гротеском кроется его противоположность; за мрачностью каннибализма кроется видеосентиментальность: «Люди нуждаются в людях». Пусть и хотя бы чтобы пожирать.
Никаких извинений. Никаких оправданий. Просто рассказ, выдумка, фантазии о будущих временах и других мирах. Не больше.
«День марсиан»
Предисловие
О Фредерике Поле говорить либо ничего, либо начать и уже не останавливаться. Это сам редактор журнала Galaxy; это он в 1953-м задумал и редактировал заслуженно известную серию оригинальных антологий Star Science Fiction Stories; это он в соавторстве с Сирилом Корнблатом написал «Торговцев космосом»;