– Еще не родила, – бодро отозвался Собрин. – Ждем со дня на день. Спасибо за зелья, все получили в целости и сохранности.
– Дружище, скажи мне адрес клуба, ну, того самого?
В переговорнике закашлялись, послышались шлепки босых ног по полу и стук закрываемой двери.
– Мури! – укоризненно протянул Собрин. – Что вы еще выдумали? Неужели мало желающих скрасить вам ночи?
– Ужели, – вздохнула я. Мало быть богатой и знаменитой, молодой и красивой. Надо, чтоб никто не узнал и не полоскал мое имя.
– Все сохнете по этому бесчувственному чурбану? – понял Собрин. – Ладно пишите адрес. Кантон Сиварм, види Андам, номер шесть. Поместье «Огненное древо».
– Милый, кто там, – раздался капризный голосок Хольды. – Почему ты закрылся?
– Привет, Хольда, это я! Хотела тебя уже поздравлять! – затараторила я. Десять минут мы проболтали с подругой, затем я заказала наемный мобиль к шляпному магазину через квартал от дома.
Действительно «Огненное дерево», вся ограда обсажена пышными делониксами 19, все кроны в алых цветах. Я завязала маску. Водитель мобиля понимающе хмыкнул. Миновали ряд цветущих олеандров и остановились.
– Мури, рады вас видеть, – на крыльце встречал тот же самый дворецкий, ни капли не изменился.
– Мури Элейн работает у вас? Мне бы хотелось ее видеть.
– Как прикажете, мури.
Зеркала, портьеры, запах ванили и перца. Я расхаживала по комнате ожидания, волнуясь и покусывая губы.
– Мури? – Элейн пополнела, ее красивое лицо слегка обрюзгло. В глазах не возникло узнавания. Впрочем, чего я ожидала, тут таких как я, ищущих развлечения дамочек приезжает, наверное, сотня за месяц.
– Я бы хотела провести ночь с мужчиной. Высоким, крупным, светловолосым. Ему сейчас около сорока, может, чуть больше, – задумавшись, сказала я.
Накрешенные губы Элейн тронула улыбка.
– Желаете кого-то конкретного? Нам будет проще подобрать для вас партнера.
– Я желаю бригадира Майрена. То есть, генерала Майрена. То есть, такой же типаж, по возможности, – я покраснела от собственого промаха. Будто генерал у них в борделе днюет и ночует, поджидая меня.
Мури Элейн внимательно на меня посмотрела.
– Простите мури, вы ведь у нас уже были?
– Давно. Десять лет назад я прошла у вас инициацию.
Элейн захлопала в ладоши.
– Теперь я вас вспомнила, мури Росинка! Вы были такая тоненькая, угловатая, неуверенная в себе! Вы стали поразительно красивой! И у нас есть, чем вас порадовать! – Элейн лукаво улыбнулась.
– Надеюсь на вас.
– Но по вашему запросу есть только один возможный кандидат. Других посмотрите?
– Нет. Пожалуй, нет.
– Тогда я провожу вас к нашим волшебницам, – улыбнулась Элейн.
Проводив гостью в комплекс ванн, она почти побежала по мягкому ковру коридора. Поскреблась в дверь апартаментов. Ее, как всегда, обжег темный взгляд грозовых глаз постоянного клиента.
– Мур Шторм! Клянусь небом, это она! Волосы черные, глаза голубые, такая стройненькая, ладная! Все, как вы хотели!
– Ты мне это уже двадцать раз говорила!
– Мур Шторм, она десять лет назад прошла инициацию с сильным магом, здесь, у нас, – Элейн облизала губы. – И желает провести ночь с крупным мужчиной, сероглазым…
– Сказки, – отмахнулся клиент.
– Мур, на ее пожелания подходите только вы! – горячо зашептала Элейн.
– Ладно, я взгляну на нее, – вздохнул клиент. Ничего-то у него не ладится. И женщин у него было без числа, каких только не было, все слились в одно лицо, не оставив воспоминаний. А вот худенькую стеснительную девочку он помнил. Просто расцвело что-то такое в душе, что потянулось к этой девочке, обвило ее лианами и сказало «моя».
Он и так на дар не жаловался, а утром обнаружил, что перескочил на новый уровень. Но она ушла. Сбежала. Ни записки, ни прощального поцелуя. И вот это больше всего его мучило. Если бы она дождалась его пробуждения, они бы нормально расстались, он бы ей сделал хороший подарок и больше не вспомнил бы, как большинство своих любовниц. Собственно, им только это и нужно было: деньги, подарки, место любовницы статусного человека.
Любил ли кто-нибудь его, как мужчину? Как человека? Он сомневался.
Женился, уступив настоянию семьи. Жена его боится. Что-то такое серое, скучное, мелькает рядом на приемах и балах. Кажется, она увлекается цветоводством, дар у нее слабенький, но проявленный. А детей нет. Два мага земли, плодородие их натура, а детей нет, это же курам на смех!
Ездит сюда каждую неделю, поняв, что для жены супружеские обязанности в тягость. Будто та самая девушка однажды появится и озарит его беспросветную жизнь. Ладно, нечего раскисать, надо глянуть на новую искательницу приключений.
Она стояла у окна, в черном и прозрачном, с распущенными черными волосами и обернулась, услышав его шаги. Прозрачный голубой взгляд, теплый, как море у Эмидео, затопил его с головой.
Он ждал ее всю жизнь, понял вдруг Майрен. Именно ее. Он хочет, чтоб она родила ему детей. Умеет ли она печь печенье с корицей? Любит ли кошек? Он хочет видеть, как она просыпается рядом с ним утром и солнце щекочет ее волосы золотистыми лучами. Он хочет приносить ей кофе на террасу их дома, где она будет сидеть в кресле-качалке. Интерсно, какой кофе она предпочитает? Крепкий и густой или сладкий со сливками?
Не хочет он и не будет ей лгать. Шонар завел руку за голову и дернул шелковые завязки полумаски.
– Шон? – ее ротик округлился. – Мур Майрен?
– Ты меня знаешь? – Майрен шагнул к ней, одержимый желанием схватить ее тонкие плечи, вдохнуть запах ее волос.
– И вы меня знаете, мур Майрен, – она грустно улыбнулась и тоже сняла маску.
– Венди… это ты, – он дотронулся до ее щеки. – Все время была ты, рядом, а я ничего не понял. Вот дурак!
– Вы женаты, мур Майрен, – в ее глазах заблестели слезы.
– Уже разведен, с этого мига, – не в силах больше сдерживаться, от порывисто обнял ее и почувствовал, как она дрожит в его объятиях. Наконец-то! Больше он ее не отпустит. А потом он ничего не помнил, счастье закружило его и утянуло во тьму, мягкую, шелковую, полную нежности и ласки.
– Выходи за меня, – кто-то щекотал меня нежным дыханем и легонько прикусывал ухо.
– М-м… хорошо, только дай поспать! – я попыталась натянуть одеяло на голову.
– Помни, ты согласилась!
Когда я открыла глаза, в спальню било утреннее солнце. Не понимаю тех, кто отгораживется плотными шторами. Солнце – это прекрасно! Кровать огромная, с малиновым шелковым бельем, была мне явно незнакома. Вот же перманганат! Я моментально вспомнила все. Вопрос только, что мне с этим воспоминанием теперь делать. Ладно, порефлексирую попозже, у меня же лекция у первачков! Ректор Мурано уговаривал меня уже три года почитать