Как назло первая пара у тех самых озабоченных старшекурсников. Огромная лекционная аудитория заполняется студентами. Меня откровенно обсматривают со всех сторон, и пошловато поигрывая бровями, занимают первые ряды. В нашем мире вдова – это клеймо доступной женщины. У неё нет покровителя, она не может постоять за себя и соответственно ищет себе того самого защитника, который будет её не только содержать, но и управлять и направлять. Я уже привыкла к этим недвусмысленным намёкам и взглядам. Да и адепты знают, что со мной можно и нарваться на неприятности. Поэтому особо не наглеют.
— Здравствуйте профессор птичка, — звучит со всех сторон насмешливые выкрики.
Робиен — это ещё и ночная певчая пташка, очень своенравная и свободолюбивая. Я правда по ночам не пою, но такая же свободолюбивая.
— Льюис передай по рядам листы, — останавливаю последнего зашедшего парня и показываю на стопки бумаги.
— Лекции не будет? — возмущается один из боевиков, здоровенный детина с первого ряда.
— Фамилия? — рублю, вскидывая бровь.
— Кормак, — бурчит под нос парень.
— Отвечая на твой вопрос: — сегодня лекции не будет, вы напишите мне самостоятельную работу об одном из деятелей эпохи правления Эразма Завоевателя, показывающей его вклад в становление новой культуры. — провожаю взглядом Льюиса со стопкой бумаги и смотрю на Кормака, — И впредь, если вы хотите что-то спросить, поднимайте руку.
Вижу десяток вскинутых рук. И киваю девушке сидящей рядом с Кормаком.
— А что случилось с профессором Фаруком? — капризно тянет молодая аристократка.
— Упал с лошади, лежит в госпитале с открытым переломом. Этот месяц я буду вести занятия по истории и расоведению. У вас два часа, если не успеете написать за это время эссе, получите неуд. Есть ещё вопросы? — скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к преподавательскому столу.
Адепты больше не тянут руки. Сами отбирают у Льюиса чистые листы и в скором времени помещение оглушают скрипы перьев об бумагу. Морщась, обхожу стол, сажусь в кресло Фарука и открываю первый ящик, в котором мужчина хранит свои записи. Нужно подготовиться к остальным парам, изучить материал, выяснить его программу. Всё-таки не хочется подвести коллегу. Да и самой не ударить в грязь лицом.
Как проходит этот день? Быстро. И тяжело. Тяжело для моих расшатанных нервов. Не всех устраивает преподаватель – женщина. Некоторые даже идут жаловаться к своим деканам. И в перерывах между занятиями, меня навещают суровые учителя, чтобы выяснить, по какому поводу я влезла в учебный процесс, вместо того чтобы перебирать книги. Отправляю этих шовинистов к ректору. Уж не знаю, что им говорит наш большой начальник, но от меня отстают довольно быстро.
Четыре пары пролетают и после сытного перекуса, я возвращаюсь в библиотеку. Благо у меня есть помощница, которая справляется без меня. Улыбчивая Рамия единственная, кто радуется вместе со мной и обещает присмотреть за библиотекой в моё отсутствие. Учу её заполнять карточки учащихся и вести картотеку. Обычно этим занималась только я, а Рами была на подхвате. Но пора и её повысить. Если всё у нас получится, она займёт мое место. Другим редкие книги доверить не смогу. Всё же, люблю очень свою работу.
Глава 2
Неделя пролетает очень быстро. Я практически живу в академическом городке. Живу в книжном магазинчике, благо там созданы все удобства. И самое интересное, меня так сильно выматывает учебный процесс, что засыпаю я намного раньше привычного. Соответственно просыпаюсь рано и за эти пять дней ни разу больше не опаздываю. Главное продержаться ещё три недели и возможно тогда, ректор повысит меня. Хотя бы до заменяющего преподавателя. Мужчина к слову первые дни с часами в руке стоял у дверей в корпус академии. Всё хотел подловить меня на опоздании. Ха! Обломался!
Сегодня был последний учебный день. Впереди два выходных. И с чувством выполненного долга, я собираюсь домой. Выспаться. Как минимум до обеда. Заслужила.
— Робиен! — окликает меня большой начальник. С тяжким вздохом останавливаюсь, и дожидаюсь, пока он подойдёт, — Вас разыскивал мужчина и оставил письмо.
— Какой мужчина? — хмурюсь и смотрю на белоснежный прямоугольный картон в руке ректора.
— Он не представился, — хмыкает Дастиан, протягивая письмо.
Забираю конверт и разворачиваю. На чистом листе лишь одно предложение: «Я вернулся, пташка».
Поднимаю ошарашенно-испуганный взгляд на ректора. Пальцы дрожат и ладони вспотели. Это просто чья-то шутка. Очень дурацкая. Нужно взять себя в руки. Распрямляю плечи и стараюсь проглотить ком в горле.
— Всё хорошо? — хмурится проницательный ректор.
— Всё замечательно, я пойду? — улыбаюсь дежурно, сминая плотную бумагу.
— Уже поздно, подброшу вас до дома, — решает мужчина.
— В этом нет необходимости, — цежу, очень хочу остаться одна и подумать.
— Это не обсуждается. Идёмте Робиен, мой фаэтон возле ворот. — подталкивает за локоть ректор.
— Я Мирабелла, — огрызаюсь от безвыходности. Ненавижу фамилию мужа! О мёртвых либо хорошо, либо никак. Но мёртвых мужей я тоже ненавижу!
— Помню, — спокойно соглашается непробиваемый мужчина и распахивает дверцу фаэтона.
Вместо того чтобы сесть в коляску, я таращусь на скачущего к нам герцога Роутфорда собственной персоной. Подавляю порывы улыбнуться. Подавляю поднимающуюся в груди радость. Я скучала по нему. Очень. Мне именно сейчас хочется спрятаться в его груди. Укрыться от неприятностей и этого дурацкого письма, что разбередил мою душу. Хочется вернуться в то захолустье на границах двух стран. Где я провела самую лучшую неделю за всю свою недолгую взрослую жизнь. Где не было забот и хлопот. Был только он.
Прогоняю воспоминания о нашем совместном отпуске. И делаю наиглупейшую вещь в своей жизни. Кладу руку на предплечье ректора, подтягиваюсь на носочках и тяну его за шею, чтобы поцеловать. Мой большой начальник опешив, склоняется, и наши губы сталкиваются.
Краем уха слышу скрип колёс по мостовой и ржание лошадей. А вот ректор кажется только и ждал момента, чтобы зажать меня. Мужская ладонь ложится на поясницу, и прижимает к каменному торсу, углубив поцелуй.
Мне бы прервать его, извиниться, отойти. Но почему-то меня безумно волнует этот поцелуй. До головокружения, до искорок в венах, до жара в груди. Волнует близость собственного работодателя. Того, кто