Имя Нерона оскского происхождения и означало «сильный и храбрый». Однако Нерон не имел ни героического военного воспитания, ни притязаний, которые были у его сильных и храбрых предков. Голубоглазый, веснушчатый, кудрявый и светловолосый мальчик питал страсть к искусству: живописи, пению, игре на музыкальных инструментах, – а не к военному делу. Когда ему было около 12 лет, Агриппина наняла ему в качестве наставника философа Луция Аннея Сенеку, известного как Сенека Младший, который обучал его риторике, философии и литературе, стремясь привить ему стоические принципы мудрости, справедливости и самообладания. Правление Нерона, хотя юного и неопытного, как и правление столь многих его злосчастных предшественников, началось достойно – и было, по-видимому, столь впечатляющим, что позднее император Траян заявлял, что первые пять лет правления Нерона были более успешными, чем у любого другого императора.
Как и Клавдий, Нерон закрепил свое положение тем, что заплатил каждому члену преторианской гвардии по 3750 денариев; поначалу большую часть управления он отдал Сенеке, среди трудов которого были произведения «О милосердии» и «О безмятежности духа». Нерон делал обыкновенные дружеские предложения сенату, чеканя монеты с изображением дуба – символа свободы. Рим преисполнился надежд. Поэт Кальпурний Сикул залебезил перед этим юным богом, «посланным с самого неба», чтобы принести новый золотой век [154].
Однако вскоре чаяния и стремления Нерона в искусстве стали неприятны римской элите. Нерон пытался совершить своего рода культурную революцию. Любитель искусства, музыки и греческой атлетики, он желал отучить римлян от их кровавого жестокого досуга развлечениями более просвещенными и изысканными. Он все равно построил в Риме новый цирк и давал деньги на гладиаторские бои, но также устроил в Риме гимнасии, общественные бани и возвел большой деревянный амфитеатр для театральных постановок и музыкальных представлений. Он учредил праздники: ювеналии и неронии, где проводились театральные выступления, а также здоровые спортивные соревнования на манер Олимпийских игр. Участникам он даже бесплатно выдавал масло для натирания.
Многие консервативные римляне к таким культурным новшествам относились с подозрением, опасаясь, что военные ценности и выучку сельского Лация вытеснят более ленивые занятия изнеженных греков. А еще хуже, с их точки зрения, было то, что в этих развлечениях участвовал сам Нерон. Его публичные представления, когда он исполнял музыку на кифаре, играл в театре или участвовал в гонках на колесницах, считались ниже императорского достоинства – ведь предполагалось, что это низшие классы должны развлекать тех, кто выше их, а не наоборот. Актеров, гладиаторов и других исполнителей называли infames (буквально «бесславными»), то есть людьми, которым из-за рода деятельности не положено было занимать должности и даже голосовать. Для членов римского правящего класса появление на сцене или арене было так позорно, что, когда Нерон стал принуждать знать и служащих брать уроки пения, а потом выступать на этих концертах, многие закрывали лицо масками, а иные «считали, что мертвым повезло» [155]. Он запрещал кому бы то ни было покидать театр во время своего выступления – этот указ должен был соблюдаться настолько строго, что женщины прямо на своих местах рожали, а мужчины притворялись мертвыми, чтобы их оттуда унесли.
В сексуальных похождениях Нерон был под стать своему дяде. Он даже твердо вознамерился превзойти Калигулу, «ибо считал, что один из признаков сильной императорской власти – никому не уступать в самых великих гнусностях» [156]. У него было множество любовниц, в том числе замужних женщин. Он изнасиловал весталку – жрицу Весты, богиню очага, дома и семьи. Это вызвало скандал, так как весталки, чьей важнейшей задачей было беречь священный огонь Весты – от которого зависело благополучие и жизнь Рима, – принимали обет целомудрия. За его нарушение весталка подвергалась жестокому наказанию: с нее срывали священное облачение, а саму деву хоронили заживо.
Нерон вступал и в более необычные отношения. Он кастрировал мальчика по имени Спор, если верить Светонию, одевал его в женский наряд, нежно целовал на людях, а затем женился на нем, соблюдая все юридические формальности и религиозные ритуалы. Возносились молитвы о том, чтобы «у них родились законные дети», однако боги проявили к этим просьбам равнодушие [157].
Такого рода союзы заключал не только Нерон: бракосочетание между мужчинами – с ритуалами и юридическими формальностями – не было в Риме чем-то необычным. Судя по одному пассажу из произведений Цицерона, однополые союзы были приемлемы для общества и разрешались законом. Цицерон (один из величайших римских юристов) уговорил своего друга Куриона Старшего выплатить долги своего сына, в которые он влез из-за Антония, потому что Антоний был связан с сыном Куриона «прочным и постоянным браком, как будто (Антоний) надел на него столу» [158]. Не все были столь толерантны. Веком позже Цицерона сатирик Ювенал видел в таких союзах симптом упадка римского духа.
«Вот договор заключен. “В добрый час!” – им сказали, и гости / Сели за стол пировать», – писал он с горечью о свадьбе мужчины по имени Гракх с мужчиной-музыкантом. Ювенал (а вероятно, далеко не только он) считал «нечестьем», что «за мужчину выходит богатый и знатный мужчина» [159]. Как мы видели, позорным в таких отношениях считалось быть пассивным партнером. Наверняка оппонентов привел в ужас другой однополый союз Нерона: он вступил в брак с другим мужчиной, но на этот раз (по крайней мере, если верить Светонию) взял на себя роль невесты и в брачную ночь дошел до того, что «кричал и вопил, как насилуемая девушка» [160].
Что до его жены Октавии, дочери Клавдия, Нерон ее крепко ненавидел и позднее велел убить. Он женился на женщине из Помпей по имени Поппея Сабина, но любимой наложницей у него была бывшая рабыня из Малой Азии Клавдия Акта. Эта связь привела к его разрыву с матерью: она презирала эту женщину низкого происхождения и бестактно называла невестку «вчерашней рабыней» [161]. Так началась очередная полная убийств семейная драма, на которых специализировались Юлии-Клавдии.
Агриппина, вероятно, убила Клавдия, чтобы Нерон мог стать императором, пока он был достаточно молод, чтобы она могла его контролировать. Сначала мать и сын правили вместе, и Агриппина была настолько важной персоной, что ее голова украшала монеты. Нерон с удовольствием ей подыгрывал, сделал девизом преторианской гвардии словосочетание optimam matrem («лучшая мать»). Связь между матерью и сыном была настолько тесной, что Светоний записал слухи о том, что, когда они вдвоем ездили в повозке, на одежде Нерона по выходе можно было видеть следы их страстной близости.
Агриппина презирала Клавдию Акту, поэтому Нерон