— Да, конечно, — проворчал вампир. Но было видно, что вопрос ему понравился. То ли Оберона никогда раньше об этом не спрашивали, то ли захотелось высказаться, но он, проворчав «да, конечно», почти сразу ответил: — Этот чёртов мир настолько переполнен красотой, что она перестала искриться и превратилась в тусклую обыденность. Мы поставили её на поток и давно перестали задумываться, действительно ли человек родился красивым? Это не важно. Важно, что каждая женщина — Совершенство, каждый мужик — Аполлон. Мы пресыщены красотой, но не можем от неё отказаться, потому что желание красоты намертво прошито в нашем коде. Но она — подлинная — редкость, и именно тем всегда была ценна. Сейчас же её ценность упала до стоимости обращения к опытному фрикмейстеру[4], и мы начинаем искать нечто иное. Теперь многих привлекают такие, как я.
— Намеренно уродливые?
— Дерзко уродливые, — уточнил Оберон. — Я необыкновенно притягательный коктейль: не такой красивый, как все вокруг, пьющий кровь и стоящий наособицу. Я для них загадка, возбуждающая загадка. — Но кто-то тебя побаивается.
— Такие тоже есть, — согласился вампир. — При первой встрече многие испытывают дискомфорт, однако страх постепенно превращается в любопытство, а оно — в возбуждение. Тебя когда-нибудь тянуло к вампирам? Только честно. — Ответ он знал, но намеренно сделал вид, что не в курсе.
— К вампирессам, — не стал скрывать Уваров.
— Это понятно.
— И не из твоего ковена.
— Хм… Это тоже понятно. — Разговор на неожиданную тему настолько улучшил настроение Оберона, что он стал позволять себе некоторые вольности. — Ты жертва красоты.
— Не могу ею пресытиться, — честно признался Иван. — Ведь красота — это абсолют.
— А почему тебя влечёт к вампирессам?
— Ты сам сказал, что вы — необыкновенно притягательный коктейль.
— Захотелось, чтобы над тобой доминировали?
— Просто — захотелось.
— Стыдно признаваться?
— Не хочу тебя ранить. — Уваров чуть изменил тон, показав, что лирическая пауза завершена, и вернулся к делам: — Как Мирам себя вела?
— Да как обычно, — пожал плечами Оберон.
— Ни с кем не ругалась?
— Почему спрашиваешь? — не понял вампир.
— Мирам умерла от разлома, — напомнил Иван. — А насколько мне известно, дамой она была осторожной, умной и внимательной. Но главное — осторожной. Мирам тщательно следила за уровнем генофлекса и ни за что не позволила бы себе приблизиться к «барьеру 66». — Пауза. Тяжёлый взгляд прямо в глаза собеседника. — Получается, кто-то вкатил ей недостающую дозу генофлекса.
Тяжёлый взгляд не помог — Оберон остался спокоен. — Такую дозу незаметно не вкатишь.
— Значит, Мирам разломилась на палёном генофлексе, — сделал вывод Уваров. — Она подключалась к твоему биотерминалу?
— Нет. Только развлекалась.
— Точно?
— Можешь проверить наш биотерминал. Он не взломан, мне это не нужно, и в памяти есть сведения обо всех подключениях. Мирам нашим биотерминалом не пользовалась.
— Покажи, — решил Уваров.
— Серьёзно? — Оберон явно надеялся на то, что его готовность показать устройство позволит избежать проверки.
— Ты не хуже меня знаешь, что когда речь идёт о внезапной смерти от разлома, Биобезопасность обязана исключить все возможные причины.
— С каких пор тебе недостаточно моего слова? — проныл вампир.
Он боялся не того, что Уваров обнаружит в памяти биотерминала информацию о Мирам, а того, что проверит соответствие официально закупленного генофлекса с фактически использованным. Как говорится: «Если у тебя есть биотерминал, но ты не используешь “левый” генофлекс — у тебя нет биотерминала». Иван прекрасно понимал истинную причину охватившей вампира нервозности и решил его успокоить:
— Только посетители, Оберон, больше меня ничего не интересует. — Многозначительный взгляд. — Сегодня.
Проверки не избежать, но копать слишком глубоко детектив первого класса не станет.
— Ну, пошли, раз ты сегодня не в настроении. — Оберон выбрался из кресла и направился к двери.
— Обиделся?
— Все знают, что ты педант.
— На службе.
— А вне службы тебя никто не знает.
— Поверь: так лучше для всех.
— Верю, верю… Видишь, какой я доверчивый?
И законопослушный.
Это замечание вызвало у Ивана широкую улыбку.
Биотерминалы вампиры строили с пафосом, стараясь перещеголять друг друга в изысканности и роскоши. И в соответствии с «духом настоящего ковена». В 811-м его превратили в некое подобие алхимической лаборатории. Экран компьютера стилизован под колдовское зеркало; сделанная на заказ клавиатура отсылает к виду старинных пишущих машинок, отсылает, разумеется, только тех, кто знает, что некогда существовали пишущие машинки; кресло для клиента — чёрного дерева, резное, может, не очень удобное, но идеально соответствующее стилю. Однако наибольшее впечатление на посетителей производила капсула Родена: большая чёрная ванна на мощных бронзовых лапах — мраморная ванна, в которой могли с лёгкостью поместиться два человека и заняться тем, чем в капсуле Родена заниматься не следовало.
— У тебя гости?
Ответить вампир не успел.
— Мы вам не мешаем?
Когда Иван с Обероном явились, в помещении биотерминала находились двое: фрикмейстер и посетительница в чёрном шёлковом халате. Какое-то время они молчали, ожидая, что на них обратят внимание, а когда поняли, что этого не будет, последовал громкий вопрос, заданный весьма недовольным тоном. Спросила, разумеется, посетительница, поскольку для фрикмейстера Оберон был лидером клана, а для неё — всего лишь владельцем биотерминала, услуги которого она оплачивала.
— Не могли подождать?
— Бесс, мы скоро уйдём, — пообещал Оберон.
— Всего на пару минут, — улыбнулся вампирессе Уваров.
— Но решили зайти одновременно со мной?
— Чуть позже.
— Чтобы я успела раздеться?
— Получилось чуть раньше.
— Да, я заметила.
Бесс обладала той самой яркой красотой, которую обыкновенно приписывают вампирессам: густые чёрные волосы ниже плеч, сейчас собранные вверх и открывающие стройную шею, чёрные брови, высокие скулы, большие тёмные глаза, маленький прямой нос и губы — изящно очерченные, полные, пунцовые, манящие, вызывающие желание попробовать их на вкус или же дать им возможность попробовать на вкус себя.
Губы вампирессы.
— Теперь вы уходите?
— Через пару минут, — напомнил Уваров.
— Мне пора в капсулу.
Ванна была наполнена, и в тот момент, когда Иван и Оберон вошли в биотерминал, Бесс как раз собиралась в ней расположиться.
— Помочь? — мгновенно среагировал Уваров.
— Справлюсь сама, — ответила вампиресса и повела плечами, позволяя халату соскользнуть на каменный пол, обнажив прекрасную, женственную фигуру: длинные ноги, тонкая талия, полная грудь с торчащими сосками… В современном мире красотой удивить сложно, но глядя на Бесс, на ум приходило только одно слово: Совершенство.
— Не подашь руку?
— С удовольствием, — опомнился Иван, подошёл ближе и помог вампирессе опуститься в ванну.
— А ты не такой невежа, как о тебе говорят, — заметила Бесс, глядя на Уварова снизу вверх.
— А ты не такая страшненькая, как обитатели этого ковена.
— Я тут в гостях. Ради вон того болвана. — Вампиресса кивнула на фрикмейстера. — Он хорош.
— Иван, перестань строить глазки моей подружке, — почти шутливо произнёс Оберон, которому очень хотелось поскорее выпроводить детектива.
— Даже не мечтай. — Тон, которым ответила Бесс, получился и шутливым, и холодным одновременно.
— Ты о чём? — растерялся лидер клана.
— Обо всём.
Уваров подмигнул вампирессе и подошёл к фрикмейстеру, который уже вывел на монитор нужную страницу.
— Список тех, кто подключался к моему биотерминалу за последние три дня, — зачем-то прокомментировал Оберон. — Мирам среди них нет.
— У нас всё законно, — промямлил фрикмейстер.
Но на него не обратили внимания.