В предисловии к повести Шрикришны Аланахалли «В лесу», написанном крупнейшим режиссером Индии Гириш Карнадом, который снял по повести превосходный фильм, говорится:
«Богатство точных деталей придает этой книге леденящую душу достоверность, которой не найти в большинстве романов о деревне. Достоверность леденит душу потому, что в видении автора нет и следа ностальгической сентиментальности, привычной в романтической прозе. Может быть, только ребенку дано видеть жизнь с такой непосредственностью. Замкнутость индийской деревни делает жестокость фактом жизни. Жестокость по отношению к детям, к женщинам, к беднейшей части крестьян. Жестокость настолько укоренилась в сознании, что воспринимается как естественная часть жизни и ее жертвами, и теми, кто ее чинит…»
Повесть «В лесу» имеет громадный успех в Индии: семь переизданий на каннада, переводы на восемь индийских языков и на английский, экранизация, удостоенная Президентской премии.
«В лесу» — очень взрослая книга, хоть и написана она от лица маленького Китти с удивительной верностью детскому видению мира.
«В лесу» можно было бы назвать повестью о счастливом детстве, если бы не фон этого детства — жестокость деревенской жизни, с беспощадным реализмом выписанной Аланахалли, отлично знающим свой материал. Вражда между двумя деревнями, которая кончается кровопролитием, привычный ужас жизни неприкасаемых, незыблемость деревенской морали, не допускающей ни малейших вольностей — во всяком случае, для женщины.
Мальчик, живущий в этой обстановке и реагирующий на все происходящее с детской непосредственностью, выступает как бы в роли проводника читателя, с близкого расстояния показывающего ему и тяготы, и радости крестьянской жизни.
Искренность и честность описаний этой жизни противопоставляют повесть Шрикришны Аланахалли «буколическому» направлению в современной индийской прозе, рисующей деревню этаким подлинно индийским раем, антиподом чуждого Индии города; и другому направлению — черно-белой, без полутонов, схеме классового расслоения современной сельской общины.
Деревни восточной Индии не похожи на южные — и ландшафт другой, и дома, и сари женщины носят не так, как на юге. Но деревня в повести Гопинатха Моханти «Мать Пеми» отличается еще и авторским подходом: Гопинатха Моханти больше всего занимает процесс вхождения новых представлений в традиционные и видоизменение нового, которому необходимо вписаться в рамки традиции — иначе оно останется непонятным.
Писатель открывает сложность социальной структуры, именуемой индийской деревней, с ее запутанным, но непреложным кодексом взаимоотношений между кастами, подкастами, между богатыми из низших каст и бедняками — из высоких; он показывает тысячу и одно правило, регулирующее повседневную жизнь индуса.
В деревне — день особенный: деревня голосует на всеобщих выборах. Закончилась предвыборная кампания, во время которой три политические партии изо всех сил старались отвоевать друг у друга крестьянские голоса, внушая простодушным сельским жителям чувство их значимости, неведомое им раньше. Мать Пеми, героиня повести Гопинатха Моханти, просто вне себя от величия момента — впервые в жизни кого-то заинтересовало ее мнение, да еще по государственным делам. Всю жизнь она прожила в нищете и безропотной покорности — у нее даже своего имени нет. Ее зовут мать Пеми — по имени ее старшей дочери, в детстве родители прозвали ее Котари — обезьянка, в семье мужа называли просто Невестка, а сам муж окликал ее — «эй!». Поэтому она так растеряется, когда ее спросят на избирательном участке: «Ваше имя?» Растеряется и забудет, за какую партию собиралась голосовать. Это, впрочем, не важно для нее — матери Пеми важнее связать свою вновь обретенную роль с традиционным представлением о месте женщины.
Удивительно точную психологическую повесть написал Гопинатх Моханти! Ни единой фальшивой нотки — убедительно, тонко, талантливо описан внутренний мир крестьян и, конечно, прежде всего крестьянок, процесс сопряжения новых представлений о том, кто они такие для их страны, с реальными обстоятельствами деревенской жизни. Будто ничего и не произошло в повести, но неприметно для ее героини и для миллионов таких, как она, расширяется круг их существования, включая в себя и вещи, далекие от привычных забот.
Мать Пеми не бунтарка — куда уж там, жизнь буквально вынуждает ее чуть-чуть задуматься над тем, что она обладает какими-то правами. Сказано же в древних «Законах Ману»:
«…пусть женщина никогда не пользуется самостоятельностью. Муж, даже чуждый добродетели, распутный или лишенный добрых качеств, добродетельной женой должен быть почитаем, как бог».
А вот Чертова Митро из повести Кришны Собти желает пользоваться всеми правами — и не иметь никаких обязанностей. Кришна Собти с редкостной откровенностью написала о своей тревоге: что займет место традиционной морали, которая, безусловно, отжила свое? Неужели вседозволенность?
Митро — никак не жертва, она с готовностью освобождается от обязанностей, налагаемых на женщину традиционной системой ценностей, но она не готова взять на себя новые, осознанные обязательства по отношению к кому бы то ни было. И если читатель за пределами Индии может воспринять Митро просто как сумасбродку, от которой никому вокруг жизни нет, то для Индии Митро — тревожный симптом.
Первыми борцами за женскую эмансипацию в Индии были мужчины, выступавшие против самых страшных аспектов положения женщины: против самосожжения вдов, за право вдов на вторичное замужество, против детских браков и, позднее, за право женщины на участие в общественной жизни.
Выход на литературную сцену женщин, которые пишут о женщинах, сам по себе свидетельствует об изменениях в самой глубине индийского общества. Образ заурядной женщины с обыкновенными горестями-радостями вошел в литературу сравнительно недавно.
Вначале писательницы просто показывали жизнь на женской половине, но с разрушением стен семейной цитадели, литературные героини все чаще выступали в роли воительниц за свободу, превращаясь из жертв стародавнего произвола… А вот в кого?
Повесть заканчивается тем, что Митро пугается одинокой старости своей матери, всю жизнь жившей только ради собственного удовольствия. Чертова Митро впервые задумывается. Но только над своим будущим — для нее не существует ничего, кроме себя самой и своих интересов…
В сборник вошли произведения писателей, весьма разных и по манере письма, и по жизненному материалу, с которым они работают. Объединяет же их между собой стремление «дойти до самой сути», без пощады и без прикрас отобразить эпоху перемен, равной которой не знала вся долгая история Индии.
Искусство отлично от науки тем, что там, где наука ищет общие характеристики, искусство находит неповторимые особенности.
В сегодняшней Индии художественные открытия совершаются в точке соприкосновения общего с особенным.
Хочется надеяться, что читатель, обратившийся к этому сборнику, почувствует и величие, и трагичность судеб людей, захваченных стремительным движением в будущее.
М. Салганик
Шрикришна Аланахалли
В ЛЕСУ
Shrikrishna Alanahally
The Woods
© Shrikrishna Alanahally, 1979
Перевод с английского В. Воронина