— На берегу Маленькой речки, говоришь? — молвил царь. — Оно и по тебе видно, сам ты маленький.
— Мал, — охотно согласился пленный. — Не удался ростом. Но наша Маленькая речка впадает в очень Большую реку. Так и я… Сам-то я мал, а народ мой велик.
— Ты, я вижу, разговорчив, — медленно тянет царь. — Все знаешь.
— Верно, кое-что знаю.
— Тогда скажи, где начало и где край вашим степям?
— Там, где восходит солнце, — начало, а там, где оно заходит, — край. — И, помолчав, добавляет: — Только не ходи, царь, на край, ибо не вернешься назад. Мы не любим незваных гостей.
— Не любите, так сражайтесь! Вы — трусы. Вы бежите от персидских мужей, как псы от волков.
— Мы убегаем, а вы бегаете за нами, — невинно улыбается скиф, и глаза его полны насмешки. — А ты, царь, попробуй нас догнать.
— Вы коварно воюете с нами! — не сдержавшись, кричит царь. — Вы подло отравляете воду в колодцах!
— Воюем, как умеем, а что воду отравляем, так… не пей. Мы тебя в гости не звали.
Дарий совсем свирепеет и хватается за рукоять меча, хотя через мгновение и жалеет об этом своем жесте.
— Дай и мне меч, чтобы и мне было за что хвататься, — вдруг говорит одноухий скиф.
— Ты и так погибнешь от персидского меча!
— Но, казнив меня, ты все равно не одолеешь Скифии.
— Кто ваш царь? — уже спокойно спрашивает Дарий, пытаясь подавить в себе вспышки гнева.
— Иданфирс.
— Не слыхал о таком.
— Не слыхал, а отныне будешь знать.
И Дарий мысленно соглашается, что отныне он будет знать, кто такой Иданфирс, — старая хитрая лиса.
— Что ж, скиф с Малой речки, жить хочешь?
— Жила бы Скифия, а я себе место и на том свете найду.
— Похвально, — соглашается Дарий. — Ответ, достойный воина. Как тебя звать, неказистый с виду, но мужественный духом скиф?
— Спаниф. Пастух я.
— Тогда скажи, пастух Спаниф, где ваша сила?
— Наша сила?.. — Скиф скребет пальцем свою рыжую бородку. — Как бы тебе растолковать… — И решительно добавляет: — Так тому и быть. Дай мне меч или хотя бы акинак, и я покажу тебе, где наша сила.
Гвардейцы, стоявшие позади скифа, взялись за рукояти мечей.
— Не бойся, царь, — насмешливо бросает пленный. — Один я не в силах справиться с твоим войском. Ибо оно у тебя не только велико, но и, правду сказать, отважно.
— Гм… — Дарий поворачивается к Гобрию: — Ну-ка, брось ему свой меч, посмотрим, умеет ли он хотя бы его в руках держать.
Гобрий выхватил свой меч из ножен и с презрительным жестом бросил его пленному. Тот поймал его на лету, попробовал лезвие на ноготь и остался доволен.
— Добрый у тебя меч, знатный перс, — сказал он. — И острый, сам в тело лезет. Я всю жизнь мечтал иметь свой меч, но так и не добыл его.
И внезапно, что-то резко выкрикнув, Спаниф взмахнул мечом и вонзил его себе в живот.
Персидские военачальники оцепенели, гвардейцы рванулись вперед и застыли, пораженные.
Спаниф стоял перед Дарием, слегка согнувшись, и в его глазах клокотала такая ненависть, что Дарий содрогнулся.
«Падай!.. — подумал он. — Падай же…» И еще подумал, что этот скиф очень похож на того сака с берегов Яксарта…
Скиф шевельнул окровавленными губами, и из уголка его рта потекла красная струйка.
— Ты, царь, хотел знать, где наша сила? — захрипел он, тяжело дыша, и, выдернув меч, бросил его под ноги царю. — Вот где наша сила. Убирайся прочь, чужеземный царь, если хочешь живым вернуться в свою Персиду. А меч… меч у вас, персы, хороший… Всю жизнь мечтал иметь такой меч…
Пошатнувшись, скиф шагнул было к царю, но ноги его подломились, и он тяжело рухнул на правый бок.
— В мужестве этому малому скифу не откажешь, — сказал Дарий и перевел взгляд на тело. Тот лежал на боку, чуть подогнув под себя левую ногу, а правую руку выбросил далеко вперед, словно хотел достать царя. И смотрел на персов открытыми, застывшими глазами.
— Теперь я понял, кто такие скифы. Они очень похожи на саков, — сказал Дарий и кивнул на труп. — А этого… малого скифа с Малой речки похороните с воинскими почестями.
Персидским воинам стоило бы брать пример с этого неказистого и невзрачного на вид скифа, как нужно быть мужественным.
И было исполнено, как велел персидский царь, и малого скифа с Маленькой речки, что впадает в Большую реку, похоронили со всеми воинскими почестями.
Глава четырнадцатая
Если скифы гоняются за зайцем…
Ни свет ни заря, когда Дарий еще лежал, укрывшись теплым шерстяным плащом, его разбудил Гобрий. В шатре было полутемно, только тускло мерцали медные светильники, в которых в жиру плавали фитили. Несмотря на ранний час, в лагере стоял шум, слышались крики, ржали кони, ревели ослы и мулы, выли верблюды.
— Великий царь! — Гобрий — а только он один мог так рано разбудить царя — опустился у неподвижного Дария на одно колено. — Не гневайся, что посмел потревожить тебя так рано — новые вести.
— Знатный Гобрий хотел сказать: дурные вести? — чистым голосом, словно и не спал, переспросил царь, не глядя на Гобрия и не вставая. — С тех пор как мы перешли Истр, я уже привык к дурным вестям. Говори, я слушаю.
— К востоку от лагеря обнаружено большое скопление скифов — конных и пеших. — Гобрий помолчал, ожидая, какова будет реакция царя, но царь молчал, и Гобрий, вздохнув, продолжал: — Конница кочевников выстраивается в боевые ряды.
Царь молчал и не отзывался из-под шерстяного плаща.
Гобрий помолчал и в конце концов деликатно и осторожно кашлянул, чтобы напомнить о себе.
— Ты меня слишком рано разбудил, Гобрий, — недовольно отозвался Дарий. — Чего хотят скифы?
— Они прислали своего вестника, который и крикнул нашим дозорным следующее: «Персы! Ваш царь просил у нашего царя битвы. Передайте своему царю, что мы готовы сейчас дать ему то, чего он просил у нас».
— Ах, какая радость, — иронично пробурчал из-под шерстяного плаща царь царей. —