Дана на пороге замирает с еще большим удивлением в глазах.
– Извини, – мгновенно находится Марго. – Я не заметила. Типа, не думала, что кто-то решит выйти в коридор.
Девчонка немного пугается и отступает назад, наполовину исчезая в проеме, но вдруг подается вперед и с готовностью заглядывает Марго в глаза:
– Где Дин?
– Я не знаю, – сконфуженно отвечает она, – извини.
– Вы не следите за ним?
– Ну… Нет. А мы должны?
Дана опускает взгляд с таким видом, словно в чем-то провинилась, и сжимает ручку двери. Марго слегка пугается и следом начинает паниковать – не понимает, чем могла ее расстроить. Ее к такому не готовили.
– Дана, – вкрадчиво зовет она, – ты не против, если мы… Ну, поговорим?
Девушка вздрагивает, моргает быстро-быстро, но все же отпускает дверную ручку, отступая назад. Марго решает, что это ее первый и последний шанс, – протискивается внутрь комнаты и прикрывает за собой дверь. Дана шустро семенит обратно к своей кровати и залезает на нее, подбирая под себя ноги. А она – стоит на пороге и не знает, как быть. Вроде хотела что-то спросить, а сейчас уже и не знает, что именно.
– Ты в порядке?
Дана склоняет голову вбок; пряди черных волос падают на ее глаза, скрывая половину лица. Марго поджимает губы. Чужой взгляд чувствуется болезненней, чем ранения, которые она получила несколько дней назад. Каково жить с этой болью годами?
– Что?
– Ты в порядке? – повторяет Марго, все еще не решаясь отойти от порога.
– Я? – Дана зарывается пальцем в свои волосы. – Почему я?
– О чем ты…
Марго не успевает договорить, потому что девушка так резко вскидывает голову, что она едва не подпрыгивает; упирается спиной в закрытую дверь.
– При чем здесь я? – Дана смотрит на нее без злости, без недоверия. Она просто смотрит – и в ее глазах удивления столько, что целого моря не хватит.
– В смысле почему? – Марго переминается с ноги на ногу. – Ты же живой человек.
– Я просто сестра Дина.
Ее как молнией прошибает. «Я просто сестра Дина». Так вот оно что. Марго не может ничего с собой поделать, вообще никак, – она чувствует, как ее лицо кривится. Как ее всю саму перекашивает. Насколько нужно быть убитой физически и где-то поглубже, чтобы единственной причиной на жизнь называть «я просто сестра Дина»? Марго опускает взгляд, всеми силами отрицая тот факт, что у нее плывет перед глазами, и по очень простой причине.
– Ты любишь кого-нибудь? – спрашивает она.
– Да. – Голос Даны тихий совсем.
Марго сжимает ладони в кулаки. Заставляет себя поднять голову и в несколько шагов подойти ближе, игнорируя чужой испуг. Дана округляет глаза, когда она хватает ее за руку.
– Ты же сама живая. – Она подавленно улыбается. – И у тебя есть кто-то, ради кого ты хочешь быть кем-то большим. Так почему ты обесцениваешь все это?
Дана выдергивает руку, вздрагивает сильно, слишком ощутимо; опускает голову. Она не отвечает – ни слова, – но Марго и не нужно уже. Она выпрямляется и тянет руку, накрывая ладонью чужую макушку. Мягко треплет волосы.
– Ты не пленница, как и твой брат. Ты – гость. Будь с девчонками помилей, что ли, они классные.
Марго стремительно покидает комнату, боясь, что Дана опомнится и скажет ей что-нибудь в ответ, но та предсказуемо молчит, дает ей выскочить в коридор без приключений. И Марго стоит там, тяжело дыша и терзаясь про себя всем подряд, потому что… Какого черта? Почему несчастный ребенок, который пережил больше, чем все они, вместе взятые, чувствует себя недостойным? Разве это правильно? Разве так они должны жить: унижая слабых, восхваляя сильных?
Юджин встречает ее как родную, и на мгновение Марго забывает вообще обо всем. Они копаются в оружии, вдвоем осматривают машины, готовят самодельные бомбы, которые могут пригодиться, но на крайний случай, потому что слишком много шума.
Марго перебирает пальцами патрон для ружья, елозя зубами по губе, и не сразу понимает, что ее зовут.
– Может, мне с вами поехать? – Юджин хоть и звучит неуверенно, но вид у него воинственный.
– Не стоит. – Марго убирает ружье и заставляет себя улыбнуться. – Ты же сам понимаешь, что не стоит. Вдруг мы все там сдохнем. А ведь среди нас только ты в технике разбираешься.
– Может, и так. – Юджин опускает руку, в которой держал тряпку. – Но без меня вы не поймете, какое оружие нам нужнее.
– Все нормально. – Марго, правда, никогда не ожидала от себя такого – что будет убеждать кого-то в том, что они абсолютно точно все и везде смогут. Это… непонятное чувство. – Будь тут лучше и следи за базой.
Марго никогда не переживала за Юджина. Не переживала в том смысле, что была уверена, что тот справится, несмотря ни на что. Просто потому что Юджин – это Юджин. Он был в таком дерьме, о котором другие и не слышали. Марго – слышала. И думает, что лучше бы нет, потому что так можно без сожалений исчезнуть из этого места.
Юджин, судя по ощущениям, всегда был с ними, но ведь нет. Душа надламывается в том месте, где кончаются чужие воспоминая. Юджин всегда был с ними, но никогда целиком, и Марго понимает почему. Особенно сейчас.
– Почему ты отказался? – Марго даже не понимает сразу, что это именно она говорит, а не кто-то еще.
Юджин захлопывает багажник одной из машин; смотрит на нее так, словно впервые видит. И улыбается тупо, до одури просто, аж по лицу прописать хочется.
– Ты про то, почему я остался с вами?
– Допустим.
– Допустим, что я хотел жить. И увидел в вас жизни больше, чем во всем остальном вокруг.
Марго не отвечает – не может. Ее кроет до того сильно, что ни вздохнуть, ни выдохнуть.
* * *
Она доводит последнюю черту на карте буквально спустя час, сидя в кабинете Нейта, который тоже рядом – возвышается молчаливой горой напротив через стол, скрестив перед собой руки.
– Ты уже все обдумала? – Марго не ждет, что Нейт подаст голос в ближайшее время, поэтому слегка теряется. Со стороны, наверное, выглядит так, словно ее застали врасплох, задав вопрос, который она хотела услышать меньше всего.
– В принципе… Да. Осталось решить, кто поедет. – Она разглаживает смявшийся уголок карты указательным пальцем. – В этот раз как-то сложнее определиться, что ли. Нам нужно и количество, и качество, если ты понимаешь, о чем я.
– Может, без Мэг?
– Почему? – Марго едва не зеленеет.
– Потому что она лучший стрелок среди нас после Макса, разве не ясно? Или в противном случае пусть Макс остается.
– Тогда почему ты за