– Да, – с извиняющимся видом сказал Ярил
– А энергопоток нужен какой-то специфический?
– Для активации и привязки подчинения к нейросети существуют пять способов воздействия. Мы использовали уже все пять различных вариантов активации нанитов, но после помещения в твое тело они отключаются. – Сказала Живана
– То есть, во мне уже есть куча нанитов?
– Да, но не беспокойся, мы сможем вывести из твоего тела все неактивные наниты.
– Нет, я не про это. Насколько я понял, вы уже активировали, и провели привязку. Теперь наниты не работают, потому что они в статичном для них энергопотоке. И если они окажутся в правильно направленном энергопотоке они заработают?
– Да.
– Теперь дальше, можем мы поместить мое тело в какой-то энергопоток, который заставит их работать, не убив меня мгновенно?
– Для их работы подойдет любой энергопоток.
– Облучите меня, не знаю, чем. На Земле использовали рентгеновское излучение для снимков органов.
– В теории можно использовать гама-изучение высокой интенсивности, но это убьет твое тело, вызвав мутации клеток.
– Но не мгновенно. А обратный хронопоток вернет клетки в предыдущие состояние.
– Для полного выполнения замещения потребуется 18-20 часов работы нанитов. Твое тело не выдержит столько активного гамма-излучение высокой интенсивности.
– Сколько гарантировано выдержит?
– 2,5 часа.
– Если разбить на части процесс замещения и выполнять его по 2,5 часа, потом время на приведение клеток в нормальное состояние, и снова под облучение?
– Этого еще никогда не делали. Процесс облучения гамма-потоком такой интенсивности медкапсула сможет обеспечить только точечно, облучать весь организм одновременно возможно только в ускорителе частиц в научном отделе. Я не смогу там контролировать состояние твоего тела. Кроме того, в процессе облучения ты будешь испытывать сильную боль, нарастающую до запредельно сильной. Погрузить тебя в медикаментозную кому нельзя, в таком случае развертывание нейросети остановится. Это очень рискованно даже в теории.
– А другие варианты есть?
– Если считать это вариантом решения возникшей проблемы – то это единственный путь решения. Но фактически, это будет пытка живого разумного. Ярил, ты же знаешь – пытки живых разумных запрещены. Мы не сможем принять решение о проведении пыток.
– Стоп! – Я не дал Ярилу ответить. – Решение о проведении этих манипуляций принимаете не вы, это мое решение.
– Ты не представляешь, на что себя обрекаешь.
– Я обрекаю себя на шанс спастись самому, спасти вас всех, и всех замороженных.
Живана замолчала, обрабатывая новые вводные.
– Вот это то, что отличает искина от живого разума. Ты предложил решение проблемы, с которой столкнулся. Мы же, имея все необходимое, не можем увидеть путь решения, так как такого пути еще никто не использовал, и у нас не было данных для построения вариативной матрицы, до того, как ты предложил путь решения. Сейчас нам надо просчитать варианты развития при использовании твоего предложения.
Ярил застыл. Он не двигался около пяти минут. Ярил отмер и заговорила Живана. Голос Живаны стал синтетическим без намека на эмоции.
– Данная процедура названа экспериментом по инициации деятельности нанитов, находящихся в теле живого разумного, при нахождении тела в аномалии с разнонаправленными хронопоками. Информация по воздействию хронопотоков прилагается. Эксперимент проводится по требованию и воле самого разумного.
– Надеюсь, у нас все получится. – Голос Ярила остался живым. – Просчитанные варианты будущего однозначно указывают, что это единственный шанс для тебя выбраться из аномалии вне капсулы криостазиса. Однако 60% вариаций приводят к тому, что ты откажешься от продолжения эксперимента из-за нестерпимой боли, 2% приводят к твоей смерти, 1% – что наниты не инициируются или инициируются неправильно, остальное – это шанс, что все пройдет удачно. Ты должен знать, что мы можем погрузить твое тело в стазис, и тогда ты, возможно, выберешься из аномалии вместе с нами.
– И каков этот шанс, что нас спасет кто-то другой?
– Не знаю, в связи с открывшимися осложнениями он мал, но не нулевой.
– Ну уж нет, я не хочу проснуться еще через 13000 лет.
– Тогда нам пора в научный отдел, я буду перемещать тебя на антиграве, что бы ты меньше двигался, и меньше испытывал боль.
– Ярил, у меня есть к тебе просьба, ты же скопировал данные с моего плеера.
– Да.
– Там есть папка с песнями Агата Кристи. Песня называется «Я на тебе, как на войне», включишь ее, когда начнем. Я буду говорить разные слова, многие ты не знаешь, как бы ты их не интерпретировал, не останавливай процесс, пока я не скажу – стоп.
– Конечно, ели ты считаешь, что это тебе поможет. Но в любом случае более 2,5 часов ты не будешь находится под излучением.
Мы переместились в огромный, плохо освещенный зал, подплыли к какой-то огромной прозрачной трубе, выходящей из стены, и уходящей во тьму зала. Стенки трубы оказались энергополем, спокойно пропустившими меня на антиграве. Антиграв опустился вниз, я остался лежать в трубе.
– Начали, – сказал я.
Ярил включил песню, и скоро я услышал те строки Агаты Кристи, которые ждал:
Окончен бой, зачах огонь,
И не осталось ничего.
А мы живем, а нам с тобою
Повезло назло.
Боль, это боль, как ее ты не назови.
Боль, это страх, там где страх, места нет любви.
Я сказал: успокойся и рот закрой.
Вот и всё, до свидания, черт с тобой!
Сначала ничего не происходило. Потом боль в суставах начала пульсировать, все усиливаясь. Появилось жжение, сперва под веками глаз, потом под ногтями. Я почувствовал каждую луковицу волоса на моем теле, и каждая болела, внутри что-то стало раздуваться, но на фоне боли в мышцах это было уже не важно. Когда примерно через полтора часа стали болеть кости, я заорал.
– Млляаать, как же много во мне может болееть.
Дальше боль накатывала волной, меня крутило, ломало. Кости выходили из суставов, мышцы отслаивались и прилипали к костям, Кожа слазила пластами, но они все не заканчивались. Глаза горели, в горле кто-то орудовал щеткой по металлу. Мне казалось, что я вот-вот сорвусь в забытье, но этого все не происходило. Все, что я помню – это боль. Момент, когда я оказался в мед капсуле, я не помню. Просто постепенно боль стала тупеть, и ее можно было уже терпеть. Еще часа три я пролежал неподвижно, прежде чем смог, хрипя, спросить.
– У нас получается?
– Да, – ответила Живана, – причем наниты оставались активными еще 108 минут, 16 секунд после отключения излучения. Они использовали накопленное твоим телом гамма-излучение, до момента, когда твои клетки избавились от свободных радикалов. Сейчас продолжается процесс возврата в исходное состояние, вернее, в то состояние, что должно было быть, если бы организм