Тут уже и Степан Ильич не выдержал. Бутыль с самогоном на стол аккуратно поставил, чтобы не разбилась, да достал из-за пазухи молоток и гвоздь на сотку. Вот за что я Ильича уважаю – человек опытный, жизнь прожил, запасливый. Все у него в хозяйстве найдется, все пригодится. Зачем он только молоток с гвоздем припас – ума не приложу, но в нужный момент они у Ильича оказались!
И вот этим молотком руку к полу и пригвоздил. Намертво. Та еще трепыхается, как рыба об лед, да куда ты там денешься? Гвозди – сотка! Я такими у тестев белье к амбарной стене прибивал, чтобы ветром не удуло, пока сушится. После, конечно, писку было, что белье попортил, все дырявое стало. А по мне – так лучше. Вентиляция получилась. И моде полностью соответствует. В магазинах-то целых джинсов сто лет как не сыщешь, потому что из моды вышли. Они там сразу рваные продают.
Рваные, опять же, не со зла, а от заботы о братьях наших меньших – о детях. Я когда маленький был, как на дерево карабкался или через забор перебирался, часто портками цеплялся. И дырка получалась. Ох, получал я от мамки за такое! Крики поднимались, ремнем стегала меня. А тут и ругаться не за что, когда штаны сразу, из магазина, драные были!
Короче, решил Ильич вопрос с рукой соломоновым решением. Вроде как, рука – не помеха, когда к полу прибитая, но и живая. Коляну не так больно, хотя по-человечески – обидно, тут я его понимаю и винить не могу.
Выдохнули мы дружно, дух перевели. Опрокинули по стопочке, пельмешками закусили. Теми, что еще в тазике остались. Ох, и вкуснющие, заразы! Лесника больно жалко, что не будет больше таких пельмешков делать и такую самогонку гнать. Но мы, как и обещали, помянули мужика. Земля ему, как говорятся, пухом.
– Все, – говорю Кольке, – давай, доставай листы, что из сортира принес, будем зло изгонять.
Вывалил он на стол целую кипу листов. И то верно лесничий говорил – бумага жесткая, отвратительная. Такую полчаса мять нужно, чтобы по назначению потребить. И написано все не по-нашему, читать совсем бесполезно. Другое дело – освежитель воздуха. Вот там вся информация доведена: что, откуда, из чего. Чего с ним делать можно, а чего нельзя. Читаешь – и прямо чувствуешь, как на горшке умнеешь. Интеллигентным человеком становишься! А тут – никакого проку в этой писанине.
Непонятно только, какая из всех страниц – последняя? Может, лесничий уже последнюю употребил по назначению?
Ильич ворчит:
– Буквы-то какие мелкие, все глаза сломаешь, пока разберешь! Вот при Сталине о людях заботились, буквари печатали. Так там каждая буква – с ладонь! Никаких очков не нужно было, чтобы прочесть! А тут – наоборот, никаких очков не хватит!
Так на то она и Микрономикон! Видать, совсем бедно жили колдуны в древности, что столько буков на одну страницу умещали.
Кое-как разобрались, отыскали последнюю страницу. Или ту, что должна была быть последней. Ильич стопочку замахнул для зоркости, прокашлялся, чтобы торжество моменту соблюсти. Как-никак, сейчас все зло обратно, в преисподнюю отправится. И начал читать.
Он читает, а я чую, как ветер подымается. Ветрина – прямо ух такой! Пельмени – и те с полу сдувать начало. Руку б тоже сдуло, не будь она гвоздем к полу прибита. Степан Ильич читает и самого с ног сдувать начинает, дурно становится. Так это хорошо, коли дурно становится. Коли дурно – оно, стало быть, полезное. Меня так в детстве учили.
Вдруг Колян как заорет:
– Портал открывается!
Оглянулся. Не соврал Колька, всю правду сказал. Прямо за дверями круг такой демонический появился, прямо в пустоте. А внутри того круга – пустоты еще больше. И эта пустота, которой еще больше, все в себя втягивает. И сор всякий мелкий, и посуду со стола. Ильич за бутыль схватился, чтобы ее не удуло, да так, вместе с бутылью, и улетел в портал.
А куда, спрашивается, улетел? Это еще хорошо, если в другую Вселенную. А если того хуже – в Америку какую-нибудь, где сплошной разврат и пьянство?
Вообще все неправильно как-то получается. Не должен был портал в себя Ильича затягивать, он только зло засасывать можно. А в то, что Степан Ильич – злой человек, я в жизни не поверю. У злых людей грамот почетных не бывает.
Повезло еще, что я книгу поймать успел и вместо Ильича читать продолжил.
– Все, – Колян кричит, – хорош читать, никогда еще добра от чтения не было, сейчас всех туда засосет!
Я уже больше и не читаю, потому как читать нечего. Все прочел, от первой и последней строчки. Хотя оно и мелко написано, но слова короткие, а короткие слова быстро читаются. Это тебе не додекаэдр какой-нибудь, который трезвый и не выговоришь никогда.
Глажу – Кольку тоже затягивает. За доску уцепился, а та скрипит. В Коляне-то веса за центнер будет, от правильного питания. Силища в этом портале – неимоверная. Как в Ньютоне, только еще больше. Даже машина Колькина в портал сама собой поехала. Фарами мигает, сигнализацией верещит, но все равно едет.
Раз уж Колька не удержался, а уж он-то – мужик крепкий, в десантуре служил, то где мне, с моим ревматизмом, на ногах удержаться? Тоже не устоял и кубарем покатился, прямо в ту пустоту адскую.
Так нас всех туда, в иной мир, затянуло. С концами затянуло! Вот за это давай мы с тобой и выпьем.
Чего говоришь? Как я тут оказался, коли меня в портал затянуло? Так это уже другая история. Я тебе ее в следующий раз расскажу. Все, как есть расскажу, без утайки. Мне брехать незачем, я там был и своими глазами все видел. Да и вообще я брехать не приучен…
2022 г.