— Ты специально сюда меня заманила?
Волосы Оливии вдруг меняют цвет – снова становятся рыжими. Плечи в моих руках подрагивают в истеричном тихом смехе.
— Я была права. Ты спутался с дочкой архимага. Смотри-ка, как тебя проняло. Бегаешь за девчонкой, как мальчишка.
От рыжих волос веет тонким любимым ароматом моей девочки. По прядке ползёт зелёная ленточка – запах чувствуется от неё.
Оливия наклоняет голову так, чтобы я мог лучше рассмотреть.
— Кай выдернул у Ландии из причёски, когда лапал твою драконицу в капище. Она с ним пошла, была не против, когда он лез под юбку. Зачем ты вмешался?
Встряхиваю Оливию сильней. Что она несёт?
— Амир, она тебе не пара. Зачем тебе эта малолетняя пигалица? Я хочу, чтобы ты был со мной! Смотри, если она тебя так вставляет, то можем ограничиться не только ленточкой из её волос. Я могу переодеться в её платье, оставить рыжие волосы. Всё для тебя, мой милый…
Она дотягивается рукой мне между ног, гладит, пытаясь вернуть потухшее возбуждение.
Перехватываю настырную руку.
— Оливия, остановись. Да, что с тобой?
Глаза драконицы лихорадочно блестят.
— Я скучаю по Тревису. А у тебя его дракон! Ты забрал его зверя. Будет справедливо, если взамен ты останешься со мной.
— Как? Как я могу быть с тобой?
Отталкиваю Оливию. Получается грубо. Но лучше так, чем распустить руки с женщиной. Ярость неудержимо давит, пытаясь вырваться наружу. Сжимаю руки в кулаки, пытаясь успокоить гнев. Слова вырываются, хлестая драконицу:
— Тебе всё мало, стерва? Ты убила моих родителей, сожгла их заживо в драконьем пламени в ту злосчастную ночь. Пятнадцать лет назад. Кто мне их вернёт? Кто их вернёт моей маленькой сестре? Ашара выросла без матери. Мне пришлось заменить ей отца.
Судорожно выдыхаю струйки пара. Зверь подключается к моим эмоциям, шипит.
А я цежу:
— Ненавижу, стерва. Сколько раз я представлял, как придушу тебя собственными руками.
Насилу разжимаю кулаки и душу ими воздух.
Оливия же никак не успокоится – наклоняется ближе, подставляя шею.
— Давай, души… Если тебе станет легче. Я уже давно потеряла вкус к жизни.
Долго и медленно выдыхаю, бессильно роняю руки.
— Меня останавливает лишь то, что ты беременна. Я просто открою на тебя дело, подам документы в суд. Создам первый в истории прецедент иска к дракону. Будешь гнить за решеткой со своим зверёнышем.
Оливия сглатывает подступивший к горлу ком. Шепчет:
— Я не хочу этого ребёнка.
Звучит так горько, что я ей верю. Молчу, стискивая челюсти.
Оливия потупляется в пол, складывает руки на животе. Её взгляд туманят воспоминания, которые необходимо с кем-то разделить.
— Я любила Тревиса. Всем сердцем. Всей душой. Но драконий век так долог. А у нас с Тревисом, как и у остальных драконов никак не получалось завести детей. Хотя и получилось отложить яйцо. Только что толку? Оно больше двухсот лет покоилось на дне драконьего ущелья. Лишь усугубляя нашу скорбь.
Она так и держит руки, сложенными на животе. Но не гладит, а обнимает его закостеневшими негнущимися пальцами. Рассказывает монотонно:
— Всё началось с лёгкой интрижки. Мне захотелось острых впечатлений. Аврелий, хоть и человек, но был так настойчив в попытках завоевать моё внимание, соблазнить, — делает паузу, погружаясь в воспоминания глубже. — Его щенячья преданность, обожание во взгляде… Я поддалась. И поддалась на его уговоры укусить. От скуки, забавы ради. И уж никак я не могла предположить, что у него проявится моя сокровенная татуировка. Аврелий настаивал, что мы с ним – истинная пара. Я была против, но Тревис принял человека в наш дом. Тревис меня всегда по-настоящему любил.
Оливия замолкает. Ей трудно говорить. Но я знаю продолжение истории от Ашары. Договариваю вслух:
— А потом проснулся магический фон вулкана. И из вашего яйца вылупился долгожданный Дориан.
Который вырос и забрал у меня сестрёнку. Женился на Ашаре, и скоро у них тоже родится малыш. Я стану дядей. Не ожидал, что всё произойдёт так рано. Не успел заметить, как сестрёнка повзрослела.
Оливия кивает.
— Аврелий не пожелал уйти. Так и остался с нами третьим. Шантажировал тем, что подаст прошение в Драконий Совет о том, что мы – истинная пара.
— Ты так ненавидишь людей, что не желаешь оформить ваши отношения официально? Несмотря на то, что Аврелий – твой истинный? Несмотря на то, что Тревиса уже давно нет в живых?
Оливия так и не отрывает глаз от пола, брезгливо дёргает уголками губ.
— Человек. Люди – всего лишь пыль под нашими ногами. Зачем их ненавидеть? Они – просто ничто.
— Раз он – твой истинный, то теперь будет жить долго. И очень медленно стареть. Так же, как и ты, его истинная пара.
Оливия качает головой.
— От этого только тяжелее.
— Неужели у тебя к нему совсем нет чувств?
Она жмёт плечами.
— Когда-то мне казалось, что чувства были. Или я просто обманывала себя… Как будто «истинность» может всё оправдать. С Тревисом меня связывали годы преданных искренних отношений. Без всякой магической привязки. С Тревисом у нас была настоящая любовь. Нам были не нужны никакие ширмы, в виде сказок про истинную связь.
И, если честно, я согласен с драконицей. Только когда я думаю про нас с Ландией, я понимаю, что истинность в моих чувствах ни при чём. Я просто люблю мою рыжую девочку. Мне даже кажется, что, если бы не дурацкая татуировка, я это понял бы быстрей.
Но передо мной стоит взрослая женщина. Драконица, которой больше трёхсот лет. Которая так и не смогла принять смерть мужа, хотя прошло уже пятнадцать лет.
— Оливия, очнись. У тебя есть твой истинный человек. И ты беременна от него. У вас скоро будет ребёнок. Хватит гоняться за призраками прошлого. Тревиса давно нет в живых. Переключи внимание на будущего ребёнка. Уверен, что на самом деле, ты хочешь этого малыша. Просто чувствуешь себя виноватой перед погибшим мужем.
Пальцы Оливии подрагивают и всё-таки поглаживают живот. Она судорожно выдыхает и вдруг вскидывает лицо.
— Я не убивала твоих родителей! Я просто хотела, чтобы Тревис остался жив. Умоляла твоего отца на коленях спасти его. Он обещал помочь!
Ладони на животе Оливии дрожат, она скользит ими, плотнее обхватывая себя,