– Понятно.
– На прошлой неделе, когда я сказал, что мне нужно поехать и исправить протечку в ванной у той женщины, на самом деле это была Лана, она грозилась перерезать себе вены. Она уже раньше это делала, у нее там все в шрамах. Господи, она не в себе, просто больная.
– Ага, с женщинами такое случается, когда кто-то прожует их сердце, а потом высрет.
– Она меня не любила. Это было просто увлечение, вот и все.
– Ты в нее кончал?
На линии повисла тишина.
– Ты в нее кончал? – повторила я.
– Да, – ответил он.
– Сколько раз?
– Несколько.
– То есть ты хочешь мне сказать, что беззащитная женщина, с которой у тебя была интрижка, отрезает член какому-то непонятному типу, прячет его у тебя в фургоне, потом выскребает твою сперму из своей вагины, сохраняет ее, убивает женщину и еще одного мужчину и оставляет твою сперму на местах преступления? И все только для того, чтобы ты ее не бросил?
– Я понимаю, что звучит не слишком правдоподобно, но…
– Ага, чуть-чуть странненько звучит.
– Но больше это никак не могло произойти. Она меня ненавидит. По-настоящему, всей душой. Я думаю, это она убила всех этих людей и теперь пытается меня подставить. Малыш, я знаю, что причинил тебе боль, но я клянусь, что никого не убивал. Ты должна с ней поговорить, Ри. Заставить ее пойти в полицию и признаться в том, что она сделала. И снять с меня ложные обвинения. Я не знаю, как далеко все это может зайти, но я не хочу здесь находиться. Я не хочу в тюрьму. Мне нужна твоя помощь.
– Я знаю Лану, Крейг. Она этого не сделает. Ведь это твое ДНК нашли там, где были совершены убийства, а не ее. Правильно?
– НЕТ! Рианнон, нет! Я не хочу, чтобы ты так думала! – Голос у него сорвался и стал неожиданно писклявым. – Я не убийца! Я знаю, что вел себя как говно и был хреновым бойфрендом, но я не убийца, Ри, любимая!
– Тебе хотят предъявить обвинения?
– Я не знаю. Я звонил отцу. Он сказал, что, если это произойдет, он достанет мне хорошего адвоката, из той конторы, где ему помогали получить компенсацию за позвоночник. Я уже все обдумал: я продам квартиру, чтобы оплатить расходы, и мы переберемся к родителям, пока все уладится. Отец сказал, что они возражать не будут. Меня планируют привезти на следующей неделе на рассмотрение дела. Маме он пока не говорил. Она этого просто не вынесет, просто не вынесет.
Вот в эту-то минуту и рухнуло, с грохотом рассыпавшись у меня под ногами, то, что еще оставалось от моего мира.
– Подожди, что значит, продашь квартиру? А как же наш переезд в Уэльс? Как же Медовый коттедж?
– Ох, малыш, это все теперь пустые мечты. Теперь наша жизнь изменится. При таком раскладе мне придется продать квартиру, чтобы платить за долбаных адвокатов.
– Нет-нет, так нельзя. Мы должны уехать. Ведь мы уже почти договорились, Крейг. Ты ведь обещал об этом подумать. Мы должны были все обсудить, когда ты вернешься.
– Ну ведь это же было до того, как все произошло. Малыш, спустись на землю, все это больше не имеет никакого значения.
И вот – плюх! – моя мечта уплыла по реке на закат, как ей и было суждено с самого начала.
А ведь у него был шанс спастись. За последние несколько недель я прониклась к нему теплотой. Я думала, теперь все изменится. Сначала у меня случилось озарение по поводу Уэсли Парсонса, потом мы узнали о Рисовом Зернышке и стали разговаривать о возможности покупки Медового коттеджа, и я подумала, что перед нами открывается новая страница и впереди проглядывает светлое новое будущее.
А теперь мы снова оказались на той, предыдущей, странице. И тут меня волной холодного пота накрыло страшное озарение.
– Они теперь придут к нам с обыском, да? – спросила я.
– Да, но…
– Когда они придут?
– Слушай, не переживай из-за травы. Это уже не имеет значения.
Я переживала не из-за травы. Я переживала из-за Эй Джея.
– Мне надо идти.
– Нет, Рианнон, не бросай трубку. Рианнон, пожалуйста, пожалуйста!
Из трубки все еще доносились его умоляющие «пожалуйста», но я нажала на кнопку «отбой» и совсем выключила телефон.
И только теперь меня вдруг осенило: а что, если я и в самом деле люблю Крейга? Иначе с чего бы мне идти на такие ухищрения, чтобы причинить ему боль? Так стараться его уничтожить? Ведь если ты кого-нибудь просто терпишь, на такое вряд ли пойдешь, правда? Может, именно это и есть любовь? То, что заставляет убийцу убивать? И убивать необыкновенно.
В голове опять раздались слова проклятой гадалки.
Вы не очень хорошо уживаетесь с другими. Вы останетесь одна. Рядом с вами никого не будет.
Я направилась к нашему шале – за пальто. Становилось прохладно.
На море поднялся ветер, и только несколько человек были точками рассыпаны по пляжу – пили пиво из бутылок и курили. Ветер швырял мне в рот песок, а в глаза – соль. На волнорезе лежала оброненная кем-то детская пустышка.
Мадам Гвен как раз складывала рекламный стенд, стоящий перед лавкой, и затаскивала его внутрь. Я некоторое время наблюдала за ней, стоя в тени разноцветных пляжных домиков. Пустышка затрепыхалась на ветру и перевернулась. На ней была нарисована коричневая собачка, которая говорила «Гав!».
Я перешла через дорогу.
– Здравствуйте еще раз, – сказала я. – Разрешите мне зайти на минутку? Я ненадолго, честное слово.
– Нет, нет, вам сюда нельзя. Уходите…
Стеклянное орудие убийства прекрасно тем, что, если бросить его в море, никто и никогда его не найдет. Конечно, чем именно был убит человек, догадаться будет несложно – чего ж тут непонятного, ведь подставка на курьих ножках обнаружится на столе пустой, без хрустального шара, – но зато они не будут знать, куда этот шар подевался и кто этим шаром расколол человеку череп. Никому ведь не придет в голову подозревать улыбчивую и счастливую будущую мамочку в красной летней блузке-размахайке и белых бриджах, которая идет по пристани летним вечером, чтобы присоединиться к подружкам.
Ведь женщина не способна на подобные зверства. Ведь женщина не станет отрезать мужчине член и прятать его в кузове фургона своего парня. Когда мы узнали про ребенка, я вообще-то собиралась его оттуда убрать.
Я забыла.
Еще вчера мир был розового цвета. Еще вчера я наконец-то точно знала, чего хочу. Еще вчера на свете были только я, Крейг, Дзынь и Рисовое Зернышко, передо мной расстилалась карта моей будущей жизни, и казалось, что ни Прайори-Гарденз, ни Мужика из Канала, ни Мужика из Парка, ни Джулии, ни всех остальных – вообще никогда не существовало. Да, признаюсь, вначале я действительно хотела подставить Крейга и повесить на него все эти смерти – ну просто потому, что он меня взбесил. Когда же туман ярости рассеялся и мы узнали, что скоро у нас появится Рисовое Зернышко, я почувствовала, что все еще может измениться. Он хотел, чтобы я была с ним. Чтобы мы с ним были. Я хотела исправиться. Я так хорошо представляла себе, как мы заживем все вместе – я, он, Дзынь и Рисовое