Кейт делает британский салют – ладонь к лбу, очень по-джентльменски.
– Есть, капитан.
Холли не на шутку раздражена.
6
В своей комнате она звонит Джерому и извиняется, что не ответила раньше.
– Я была на работе.
– Все в порядке?
– Да.
– Ты разгадала, что меня так мучило в той странице календаря? Я полночи уже пялюсь на неё.
«Вот это, пожалуй, и была твоя основная проблема», – думает Холли.
– Я разгадала.
– Правда?
– Правда. – Хотя сомнения – одна из её обычных реакций, в этот раз она уверена.
Правда?
– Да.
– Расскажи!
– Сначала скажи, ты что-нибудь узнал от детектива Атты?
– Да. Двое присяжных по делу Даффри покончили с собой. Эллис Финкель и Джабари Уэнтворт. Они встретились во время суда и стали любовниками. Жена Уэнтворта выгнала его из дома, когда узнала, что он тайно встречается с мужчиной. Его семья отвернулась от него. Возможно, это было связано с религиозными убеждениями. Религия – это отстой, как думаешь?
– Без мнения, – говорит Холли.
– В любом случае, у Финкеля был СПИД. Под контролем, но это была постоянная борьба для него. Короче говоря, полиция не верит, что это имело отношение к чувству вины за то, что случилось с Аланом Даффри.
– Так ужасно, – говорит Холли. – Две жизни впустую.
Она почти на грани слёз – от бессмысленности этих смертей, но в большей степени из-за того, что Кейт Маккей чуть не получила по голове в её присутствии.
– Согласен, – говорит Джером. – Теперь расскажи, что я пропустил.
Она рассказывает. С другой стороны телефонной линии тишина.
– Джером? Ты ещё там?
– Чёрт, – говорит он. – О, чёрт! Серьёзно? Всё так просто? Правда?
Она не рассказывает ему о втором выводе – том, что потрясло её до основания в «Ривер-Центре». Это она приберегает для Иззи.
7
– Привет, Холли, – говорит Иззи, звучит полусонно. – Том сказал, что надо тебе всё рассказать, и я расскажу, но сейчас день был долгим, и я устала.
– Постарайся отдохнуть. Возможно, я знаю, кто убийца.
– Что? – Иззи мгновенно просыпается. Ты шутишь?
– Не уверена. Может быть. Джером сказал, что двое присяжных покончили с собой, но, по его словам, это, вероятно, не связано с…
– Да. То есть нет, не связано. Холли, если у тебя есть что-то, выкладывай!
Холли даже не нужно смотреть на фото страницы календаря на своём iPad, даже не нужно закрывать глаза. Она видит её, со всеми именами: БОБ, ФРЭНК М., КЕННИ Д., КЭТИ 2-Т. И БРИГГС. Только БРИГГС отличается. Немного, но достаточно.
– Ты можешь посмотреть на фото календаря преподобного Рафферти? У тебя есть оно?
– Секунду, я оставила свой iPad на кухне.
Холли никогда не была в квартире Иззи – по крайней мере, пока нет – но представляет себе узкую, простую в уходе кухню и сумку Иззи на столешнице. Возможно, рядом стоит пустой бокал для вина. Она представляет саму Иззи в просторной и удобной хлопковой пижаме.
– Хорошо, у меня есть страница календаря. Что с ней?
– Начнём с преподобного Рафферти. Мне кажется, он был близоруким, но при этом, думаю, ещё и тщеславным. Это скорее догадка, чем вывод, но ты находила у него очки?
– В прикроватном столике была пара, да. Наверное, для чтения.
– Посмотри на его записи в мае. Ты смотришь?
– Да. Давай уже.
Холли не спешит, ведь она ещё сама себе всё объясняет:
– Имена написаны заглавными буквами и слегка разнесены. В голове она видит это: не ФРЭНК М. или КЭТИ 2-Т, а Ф Р Э Н К М. и К Э Т И 2 – T. – Он мог так писать, потому что ячейки календаря довольно большие.
– Да, вижу.
– Но БРИГГС отличается. Буквы более сжаты. Не сильно, но заметно. Джером это увидел, но не понял, что это значит. Ты видишь?
– Думаю… да, ты права.
– Потому что преподобный Рафферти не написал «Б». Он написал «T». Это убийца превратил его в «Б». А в конце добавил «ГС». Он пытался сделать буквы похожими на заглавные буквы Рафферти и хорошо справился – заглавные проще подделывать, чем курсив. Что выдаёт обман…
– Последние две буквы более сжаты, – говорит Иззи. – Немного, но это видно. И… да, эта «Б» могла изначально быть «T».
– Это никогда не был Бриггс, – говорит Холли. – Запись Рафферти была о ком-то по имени Триг. – Сомнения всё же не совсем исчезают. – Я так думаю.
– Да! Чёрт возьми, да! Убийца, должно быть, взял ручку, которая стояла рядом с книжкой на столе, потому что чернила идеально совпадают.
– И он не просто зачеркнул своё имя, потому что думал, что полицейская лаборатория может каким-то колдовством прочитать его сквозь зачёркивание.
Холли задумалась:
– Ему стоило просто забрать весь календарь. Он был слишком умен для собственного же блага. И, возможно, параноиком. Всё это было сделано в спешке, в конце концов.
– Имя Билл Уилсон тоже могло оказаться слишком умным для него самого, – сказала Иззи. – Тебе нужно вернуться к своему другу из Программы и спросить, ходил ли он на собрания Анонимных Алкоголиков или Анонимных Наркоманов с кем-то, кто называет себя Триг.
– Может, мне этого и не нужно, и тебе тоже. Думаю, Триг – это адвокат Алана Даффри. Рассел Гринстед.
– Не понимаю. Помоги разобраться.
– У тебя есть блокнот и ручка под рукой?
– Конечно, на холодильнике. Для списка покупок.
– Запиши его фамилию. Если убрать буквы «Е», «Н», «С» и «Д», что останется?
– «Г», «Р», «И», «T». Грит?
– Переставь их, как будто играешь в «Слова».
– В «Слова»? Не знаю, что это…
– Неважно, просто сделай.
Пауза, пока Иззи пишет в блокноте. Затем:
– Ах, черт. Триг – это спрятано в Гринстед. Правда? Том был прав насчёт тебя, Холли.
Это