Продукты семье мы передали, но этим дело не кончилось: тщательно осмотрев там все, проверив окна, обойдя участок, изучив какие-то следы, офицер повернулся к девушке-медработнику или санитарке, уж не знаю, как их положено называть в армии. Та кивнула, отвела посеревшую от переживаний и усталости женщину в дальний угол небольшой, скудно обставленной комнаты, они о чем-то там поговорили тихо, и вскоре стало ясно, что семья уезжает вместе с нами. Сначала на блокпост, а там уже посмотрим, но здесь оставаться им нельзя. Что же касается пропавшего мужика – ему оставим записку на столе, да и сотовая связь работает.
Оглушенный после ударов и уколов, я лишь вяло кивал и только диву давался этой быстроте и непреклонности. Мне хватило ума не вякать вслух, но я почему-то был уверен, что даже захоти женщина остаться, ей бы не позволили – ибо дети, а домишко у них прямо хлипкий.
Битком набившись в машину, забив багажник, нагрузив в том числе и крышу, мы проделали тот же путь обратно, и на месте схватки меня буквально вытолкнули из переполненной машины. Тут я обнаружил, что моего внедорожника уже нет, также исчезли все трупы и оторванные конечности, было собрано все оружие, уехал и грузовик «Урал», а нас дожидалась «Шишига» с кунгом. Туда меня и пересадили. Я плюхнулся на узкую лавку у стены и удивленно уставился на свои руки – в них откуда-то появился автомат Калашникова. Я перевел вопросительный взгляд сначала на открытые нараспашку задние и боковые двери кунга, потом на седеющего уже и небритого вроде как сержанта, и тот, представившись Волковым Петром, отрывистыми фразами пояснил:
– Чтобы не впустую ехать. Твари догоняют – валим прицельно. Тварей меньше – людей больше. Понял?
Я кивнул и начал крутить автомат в руках, пытаясь понять, как его снять с предохранителя и стоит ли он на нем. Помня о криках Бажена, ствол держал направленным прочь не только от себя, но и от остальных в кунге, а нас тут было семеро, не считая нескольких трупов на полу. Поняв мои затруднения, сержант, не выказав никакой насмешки ни словом, ни выражением лица, показал, как менять магазины, как ставить и снимать с предохранителя, как лучше накинуть ремень и даже как держать пальцы у спускового крючка, чтобы случайно его не нажать, но при этом быть готовым открыть огонь. Потом он меня пересадил на другую лавку глубже в кунг, предостерег от опасных действий и попросил о главном: пока не велят, стрелять не надо. Я тут на крайний случай.
Поблагодарив, я с десяток раз повторил все действия, старательно запоминая, а два выданных запасных рожка убрал в набедренные карманы – тут уж других вариантов нету, разгрузку мне не дали. Автомат у меня в руках назывался АК-74М. И когда я провел рукой по его стволу, на ладони остался красный след. Посмотрев на него, я вытер ладонь о футболку, глянул на смотрящего на меня сержанта, отвернулся и уставился на убегающую прочь дорогу – ехали мы не слишком быстро. И как выяснилось спустя примерно десяток километров и череду долгих надсадных гудков из кабины «Шишиги», медлили мы не просто так…
Первая тройка тварей вымахнула на дорогу так резко, что я буквально только моргнул – а они уже здесь… Впереди мускулистый мужчина, за ним две мало чем ему уступающие женщины… да какого же хрена они настолько мускулистые? Мышцы так и играют при беге, а бегут с поразительной скоростью и сосредоточенностью… Выстрелы заставили меня подпрыгнуть на лавке и вжаться в стену. Одна из женщин плеснула кровью из ноги и упала. Голый мужик со звериной ловкостью метнулся в сторону, но налетел на другую женщину, и они покатились по асфальту, а двое стрелков били по ним короткими очередями. «Шишига» начала притормаживать, и тут я стал свидетелем чего-то очень и очень для меня неожиданного: окровавленные твари вскочили и… рванули на не нас, а прочь! Исчезнув с дороги, они скрылись где-то слева, сержант проорал «За машинами, суки!», но из «Шишиги» никто не вылез, и мы поехали дальше.
Не выдержав, наплевав даже на вялость, я окликнул Волкова и поинтересовался, а куда, собственно, подевалась безрассудная самоубийственная ярость тварей, так хорошо мне известная как по собственному опыту, так и по видео. И получил неожиданный ответ:
– Так это новорожденные только на пули кидаются, – прокричал мне сержант, меняя магазин на автомате. – А по этим видно, что в самом начале обратились. Выжили. Поумнели. Теперь матерыми хищниками стали, с-суки такие!
– Это как? – проорал я в ответ, не обращая внимания на пульсирующую в голове боль.
– Да как, млять… буквально!
И, крича, а некоторые фразы передавая через сидящих между нами парней (вместе со словами передавалась фляга с явно сдобренным чем-то бодрящим кофе и невероятно вкусные бутерброды из подсохшего хлеба и уже заветренной колбасы), он пояснил мне наши мрачные перспективы.
Чем дольше жила тварь – тем сильнее, быстрее и умнее она становилась. И это не научные сраные гипотезы, а самая что ни на есть боевая информация, полученная из первых рук. Человек, обратившийся в тварь, вел себя как агрессивный буйный наркоман только первые дни. Реально мог прыгнуть хоть с небоскреба на голову проходящего мимо человека. Лишь бы убить. Но чем дольше тварь жила, тем больше себя берегла. И спустя пару недель жизни тварь уже предпочитала если и прыгать, то не с самоубийственной высоты, а лучше воспользоваться лестницами или