— Недавно был инцидент, не буду юлить, но мой старый друг помог.
— Друг? — переспрашивает Инкогнито, немного сильнее сжимая мою руку. В воздухе чувствуется напряжение.
— Мой сосед, да, — хмурюсь, когда произношу это. Я все же юлю, но не стану говорить, что мой сосед вызывает во мне чувства, которых быть не должно.
Мы подходим к красной двери, Инкогнито толкает ее, и мы оказываемся в залитой неоновыми оттенками комнате.
И я понятия не имею, что тут происходит.
— Ты меня хочешь, как и я тебя. Так что фригидностью тут и не пахнет. Просто рояль в руках у неандертальца играет соответственно. Расстроенно.
Он делает шаг в сторону и пропускает меня вперед, а я глотаю вязкую слюну и стараюсь сразу все рассмотреть.
О боже.
Мой.
ГЛАВА 12
КРАСКИ ЗАПРЕТНЫХ ЖЕЛАНИЙ РАСТВОРЯЮТСЯ В МОРАЛИ
Когда Инкогнито заходит в комнату сразу за мной, дверь мягко закрывается, и на своих плечах я снова ощущаю вязкое тепло от широких ладоней. Они мягко сжимают мои плечи, умело лавируя между “возбуждающе” и “успокаивающе”.
В этой комнате все в зеркалах и только оказавшись внутри, ты понимаешь, насколько сюрреалистично все это. Мне видно, как Инкогнито наклоняется к моей шее и проводит пластиковым носом маски по коже. Я вижу свои реакции: как сжимаются мышцы, как я вздрагиваю. Как коленки дрожат, потому что поза неустойчивая.
Я все это вижу, также как и раскрасневшиеся от поцелуев губы и свой горящий взгляд, дрожащие ресницы и приоткрытый рот.
Инкогнито обнимает меня со спины, плотно притягивая к себе. Я чувствую его возбуждение, как чувствую нарастающее томление у себя.
Посреди комнаты стоит огромное кресло, широкое, такое, что в нем с легкостью поместятся двое
— Когда я впервые тебя увидел, я понял, что пропал.
Прозвучало так, как будто видел меня сегодня не впервые. Я становлюсь подозрительной? Или он и правда только что сказал нечто странное?
— То есть ты не в клубе меня увидел? — волнение проезжается по позвоночнику ледяным потоком. — Нет, — посмеивается, и отпускает мои плечи. Сразу становится холодно. Холоднее, чем было “до”.
— А где?
Инкогнито обходит меня и останавливается ровно напротив. Я всматриваюсь в его фигуру и чувствую нечто знакомое. Не могу понять что, но что-то точно есть. Этот костюм — все мишура, потому что мне кажется, что я уже видела его. Или совсем сошла с ума, например.
— На парковке, малыш. Ты стояла и ждала назначенного времени. Это было очень мило.
Волнение лопается как шарик, и я с облегчением вздыхаю.
— То есть, ты видел меня без маски?
— Ты стояла уже в маске, Златовласка. Все честно, я не видел тебя, ты не видела меня. Мы играем так, и тебе же нравится.
— Мне бы хотелось видеть твое лицо.
— Обязательно случится, когда увидишь мою душу, как тебе такой вариант? — посмеивается и подзывает меня к кожаному креслу, возле которого стоит короб с чем-то длинным.
— Но мы уже целовались, едва ли это можно назвать чем-то душевным, скорее похотливым.
— Веришь, я в восторге, как и ты. На самом деле, я бы сейчас с радостью занялся с тобой сексом, но у нас все серьезно, так что мы начнем с другого. Садись, моя королева.
Я непонимающе всматриваюсь в маску Гая Фокса и складываю руки на груди, отчего ложбинка прорисовывается ярче. Я чувствую внимание на своей груди, и еще вижу все это в первом ряду.
Я очень надеюсь, что это комната с обычными зеркалами, а не с теми, за которыми могут стоять люди.
И наблюдать за всем происходящим.
Волнительно.
Переживательно.
— Тебе понравится, — снова повторяет он, — иногда лучше прыгнуть с обрыва и нырнуть в бушующие воды, чтобы почувствовать этот кайф, чем стоять наверху и представлять, каково это.
Я делаю решительный шаг в сторону кресла, второй, и сажусь. Вырез на ноге полностью раскрывает мою правую ногу до самого бедра.
— Ножки устали, я помогу, — он наклоняется и начинает расстегивать босоножки, и ровно в этот момент меня пронзает флешбеком.
Так делал еще один человек, очень давно, очень-очень, и в тот раз это не несло никакого сексуального подтекста.
Горячие пальцы прикасаются к коже стопы, разминают ее, каждый пальчик, и легкая нега затапливает тело, я расслабляюсь и откидываюсь на спинку кожаного кресла.
Он поднимается выше, разминает икру, и я вздрагиваю от болезненных ощущений.
— Ой, — екаю, на что Инкогнито моментально снижает напор. Теперь это делается мягче…
— Часто хватает судорога, — поясняю свои реакции.
— Я вижу. Закрой глаза.
Подчиняюсь не глядя. Он начинает массировать вторую ногу, и мой живот вдруг снова волнительно урчит. Томление усиливается, жар вдруг становится невыносимым.
Прикрыв глаза, понимаю, что ощущения усиливаются. Пальцы плавно скользят к животу, надавливают на неведомую мне точку, и я вздрагиваю от очередного импульса в теле. Боже. Что же творится, что я в его руках податливый как пластилин?
— Ты откликаешься на любую ласку. Даже не представляешь, насколько ты красива сейчас.
Инкогнито встает за спиной и начинает массировать мои плечи.
— Открой глаза.
Я открываю и вижу, что мои ноги слегка раздвинуты, платье приподнялось, кожа приобрела розоватый оттенок. Это все смотрится не пошло, а скорее откровенно. В тумане собственных мыслей рассматриваю себя как чужого человека.
Багровый румянец окрашивает щеки, и вот я уже прикусываю губу в нетерпении дальнейшего шага от Инкогнито.
— Ты такая красивая, такая сексуальная, горячая, нежная, ласковая и податливая, чувственная и вызывающая зависимость.
Я вижу себя теперь иначе. Только когда мне указывают на это, я начинаю видеть.
Но внезапно свет гаснет.
Мы снова в кромешной тьме. И только неоновые полоски на потолке освещают наши тела. Этого недостаточно для того, чтобы увидеть лицо. Инкогнито опускается передо мной на колени и начинает целовать икры, ведет губами вверх.
Бам-бам-бам. Давление нарастает, ощущения заостряются. Я натягиваюсь струной, когда губы Инкогнито тормозят у внутренней поверхности бедра так близко к белью.
— Расслабься. Я только поцелую.
Поцелуй остается ожогом на коже, предательски близко к сокровенному. Я вздрагиваю, а он, продолжая массировать мою ногу, произносит:
— Ты пахнешь как рай.
А затем поднимается и снова целует, поднимая меня на руки. Меняемся местами, теперь в кресле он, а я сверху, с широко раздвинутыми ногами, полностью упираюсь в него и целую. Целую. Целую, плотно впиваясь ладонями в широкую шею, чьи мышцы бугрятся у меня под пальцами.
Это грехопадение заканчивается исключительно объятиями и поцелуями. Много позже,