— Надеюсь, — кивнула Ольга. — послушай, Макс, было, в общем, неизбежно, что ты всё поймешь. Но остальным… пусть для них я буду просто геолог.
— Согласен, — кивнул я. — Так оно как-то проще, геолог и физрук.
— Там избушка! — вдруг услышали мы крик Евгении.
Её шаги послышались сбоку, треск веток, шорох листвы. Она замахала руками и, пробравшись сквозь кусты, вышла к нам.
— Я нашла избушку! — радостно крикнула она.
— Мать честная! — воскликнул дед Ефим. — Мы-то думали, грешным делом, что ты сбежала. Я уж чуть не проклял тебя, даже плюнул в твою сторону.
— Там люди! — радостно выкрикнул мажорчик. — Спасены! Ура!
— Какие еще люди, — ворчал дед. — Уймись, шебутной. Для нас люди сейчас — похуже зверья.
— Там кто-нибудь есть? — робко спросил врач.
Ворон же молчал. Слишком был погружён в свои мысли о смерти подруги и как-то вяло отреагировал на хорошую новость. Казалось, ему теперь нет дела до дальнейшей судьбы. Он просто отрешенно плелся за нами следом — даже удивительно, что про плот что-то сказал.
Сказал и снова будто выключился, глуше прежнего.
— Нет там никого, — ответила Евгения. — Избушка пустая. И давно никого не было. Следов никаких не видно, всё заросло травой. Можно там на время укрыться.
Все посмотрели на меня — ждали, что я скажу, какой будет дальнейший план. Я потер подбородок и спросил:
— Жень, ты уверена, что это не ловушка? Что там нет опасности для нас всех?
— Да, — кивнула она. — Я проверила. Пока вы отдыхали, я немного прогулялась по сторонам, ушла вглубь. Исследовала местность и наткнулась на домик.
— Ха! А по мне — так всё-таки хотела сбежать! — капнул ядом мажорчик.
— Нет, — спокойно ответила женщина. — Искала что-то съедобное. Грибы, травы, ягоду… хоть что-то. И вот, напоролась на хибару.
— Ну что мы сидим? — приободрился мажорчик. — Пошлите скорее!
— Вы сильно не рассчитывайте на дом, — сказал я. — Оставаться там мы всё равно не можем. Это опасно. Если её Женя нашла, то и наши преследователи найдут.
— Хотя бы отдохнём, — жалобно протянул Костя.
* * *
Мы вышли к домику, сложенному из бревен без единого гвоздя, судя по потемневшему кругляку, много лет назад.
— Это же заимка, — авторитетно заявил Ефим. — Охотничий домик для промысловиков или браконьеров. Чтобы вылазки за зверем отсюда делать.
— Жаль, что он пустой, — проговорил мажорчик. — Нас никто не ждет…
— Пушнину бить ещё не сезон, — сказал Ефим. — Охотники здесь появятся нескоро.
— Ну, раз здесь есть охотники, — наконец, проговорил Ворон, — значит, где-то неподалёку есть и поселение. Так?
— Не обязательно, — мотнул головой дед. — И это не радует. Эх-ма, кисельные берега…
Мы, оглядевшись и действительно не заметив никаких свежих следов, зашли в избушку.
Потолок нависал низко. Внутри стоял грубо сколоченный стол, по стенам прибиты полки из досок. У стен раскинулись лавки, в углу чернела печка-буржуйка, маленькая и ржавая. Вдоль дальней стены — нары, сбитые из неровных досок, на них расстелен старый войлок, уже затвердевший от времени.
На печке стоял закопчённый железный чайник. На полках тускло поблескивали жестяные кружки, алюминиевые ложки и вилки, железные чашки. Всё простое, но долговечное. Мы стали хозяйничать. Я заглянул под нары. Там темнел какой-то ящик.
— Там что-то есть, — сказал я и вытащил его.
Крышка заскрипела на ржавых петлях. Я подцепил и откинул её, подняв облачко пыли.
Содержимое ящика обрадовало.
— Ну ни хрена себе!.. — заорал мажорчик. — Мы спасены!
— Вот это хабар! — воскликнул Ефим и почесал бороду, а Ворон впервые за долгое время заулыбался.
Внутри лежали мешочки с крупой, пакет с макаронами, несколько банок тушёнки и сгущёнки, охотничьи ножи, коробки спичек, свёрток соли и пачка чайной заварки.
В общем, запас оказался небольшой, но весьма полезный для выживания. Я взял нож себе, другой отдал Ворону, ещё один — Ольге.
— И мне бы резак не помешал, — проворчал Ефим. — Что это ты бабе оружие дал, а мне не выдал?
Ворон достал заточку:
— Бери, отец.
— Да что мне эта ковырялка? — фыркнул старик. — Нет уж, лучше дубину себе вырежу.
— Слава богу, теперь у нас ножи есть, — сказал я.
— А можно мне заточку? — робко попросил мажорчик.
— Ой! А тебе на кой-чёрт она? — поморщился Ефим. — Ты ж только ныть умеешь.
— Ну пожалуйста, — вдруг слишком просяще проговорил он.
— Держи, — протянул ему оружие здоровяк.
— Сейчас хоть похаваем нормально, — воскликнул Костя. — С голодухи не помрем, и то хорошо.
Дед еще что-то ворчал на молодого, но на него никто внимания не обратил — все были слишком рады тому, что у нас появилась долгожданная еда.
Мы растопили печку, в котелке вскипятили воду из ручья, сварили нехитрый суп: бухнули туда пару банок тушёнки, макароны, щепоть соли. Варево получилось божественное.
Народ ел жадно, хлебал шумно, кто-то даже причмокивал.
— Эх, хлебца бы ещё с маслом, — мечтательно пробормотал Ефим.
— Ага, и красной икры к нему, — подколол мажорчик.
После плотного обеда настроение заметно улучшилось. Народ завалился кто на лавки, кто на нары. Даже Ефим, бурчащий без перерыва, как старый мотор холодильника, прикорнул, развалившись на войлоке, и захрапел сразу же.
Я же решил осмотреть территорию. Обшарил тропки и кусты вокруг домика — ничего интересного. Уже собирался возвращаться, как заметил приставленную у стены лестницу. Поразмыслил, куда она может вести, забрался по ней на чердак и там наткнулся на железный ящик.
Крышка со скрипом открылась, и внутри я увидел ножовку, молоток, пеньковую веревку, топор, пачку гвоздей и моток толстой проволоки. Настоящие инструменты.
Я выдохнул, будто камень с души свалился. Это была не просто находка — это был шанс. С таким набором можно и починить, и построить, и ловушки поставить, и даже тот самый плот сколотить. Теперь у нас появилась реальная возможность уйти от головорезов.
Я спустился по лестнице на землю, подхватил ящик с инструментами. Бухнул его перед дверью и почти бегом влетел