- В смысле?
Вот сейчас не понял. Чувствую себя полнейшим идиотом, но отчего-то решаю настаивать.
- Наталья Горина, мама девочки, была в командировке….
- Стойте-стойте, это все мне совершенно не интересно, - директор машет руками и встает. - У Антонины Гориной нет отца. Только мать.
- Но этого не может быть, - упираюсь я, основываясь на словах Царапкиной. - Посмотрите в свидетельстве о рождении.
- Хорошо.
Ильмира Исмаиловна достает папку, листает и поворачивает ее ко мне.
- Смотрите сами.
Читаю свидетельство о рождении. Полное имя девочки. Горина Антонина Кирилловна. Дата рождения. Мое имя и отчество…
- Что все это значит? - хмуро смотрю на директрису снова чувствуя себя наитупейшим на этой планете.
- Это значит, что данные об отце заполнены со слов матери и не дают вам никаких прав на дочь, - терпеливо поясняет она. - С таким же успехом там мог быть и Иван Иванович.
- И что делать? - очередной идиотский вопрос срывается с губ.
- А это смотря чего вы хотите, - Ильмира расплывается в какой-то странной усмешке. - Чтобы отказаться от дочери, можно просто уйти. А если решите ее забрать, тогда придется побегать, устанавливая отцовство.
Час от часу не легче. Значит, меня тупо развели? Как лоха. А я повелся. Ну идиот, конченный!
- Ясно, - разворачиваюсь к выходу и ухожу, не прощаясь.
Почти дохожу до двери, как та распахивается и в мои объятия неожиданно влетает сама Царапкина.
- Кирилл? Вы…. Как вы смеете… - упирается в грудь руками.
- Пошла ты, - бросаю я и выхожу из кабинета, громко хлопнув дверью.
Глава 12. Полина
Опешив от такой грубости, разворачиваюсь и торопливо иду за Кириллом. Он будто специально все прибавляет и прибавляет скорость.
- Метелин! - кричу ему в спину. - Мы будем играть в догонялки или всё же поговорим как взрослые люди?
- Взрослые? - резко останавливается он, и я едва не врезаюсь в его спину. Отступаю на пару шагов, чтобы он мог развернуться и при этом не снести меня твоим телом. - Конечно же, это так по-взрослому, развести мужика на то, что якобы нужна помощь ребёноку. - Ошалев, хлопаю ресницами, а по его красивому лицу ходят желваки, а в синих глазах зарождается настоящая буря. Я впервые вижу такое. На радужку словно наползли тучи, делая ее темнее. Ещё немного и грянет гром. Мне становится не по себе. - Что вы хотели, Царапкина? - он грубо переходит на «вы» и произносит мою фамилию так, как мужчины часто сплевывают на асфальт. - Денег?
- Да я, да вы…. Кирилл, - с трудом беру себя в руки, - объясните нормально, что произошло?
- То есть вы меня нае… обманули, - с трудом сглатывает матерные слова, - а я ещё и объяснять что-то должен? К директору сходите. Вы, видимо, подружки, и она в доле, а я постараюсь не подкинуть уголовное дело о мошенничестве местным коллегам. Но ничего не обещаю.
- Да как вы смеете? - вырывается у меня.
- Прощайте, Царапкина. Надеюсь, больше никогда не увидеть вас.
Его жесткие шаги отражаются резкой, пульсирующей болью у меня в висках. Я ничего не понимаю. Трясу головой, чувствуя, как волосы из тугой прически опадают и щекочут горящее лицо.
Конечно, я собираюсь во всем разобраться, и быстро иду обратно к кабинету директора. Она ждёт меня, спокойно попивая чай, будто ничего не произошло.
- Ильмира Исмаиловна, скажите, что случилось? - упираю ладони в ее стол.
- Я объяснила мужчине, что у него нет никаких прав на ребёнка. То, что записано в свидетельстве о рождении Антонины, это лишь слова матери. Чтобы он имел право на ребёнка, ему предстоит сначала доказать это тестом ДНК, а затем запустить процедуру удочерения. Вы не знали? Мне кажется, я говорила вам об этом, - она делает ещё один спокойный глоток чая, будто разговаривает с неразумным ребёнком.
- Нет, таких нюансов вы мне не озвучивали, - присаживаюсь на край стула. И Виталий тоже…
- Может быть вам просто не хотелось это слышать? - Ильмира Исмаиловна кладет пышную грудь на свои предплечья и подается вперед. - Вы, Полина Сергеевна, нарисовали себе легкую и идеальную картинку счастливой семьи, но в реальности все гораздо прозаичнее. Жизнь, знаете ли, сложная и жестокая штука, - понижает она голос. - И девочку вы выбрали проблемную. Она подрастет, и вы замучаетесь вытаскивать ее из полицейского участка, если уже сейчас девчонка выкидывает такое.
- Что она сделала? - устало вздыхаю.
- Она украла мобильный телефон и забралась на дерево. Это вопиющее безобразие! - она хлопает ладонью по столу.
- Я могу поговорить с Тосей? - Кирилл со своей истерикой отходит на задний план. Ребёнок важнее всего. Мне не верится, что она способна на такое, а даже если она это сделала, у нее должны быть очень веские причины.
- Попробуйте, но разговоры не работают. Иногда ребёнка нужно наказывать, только это работает.
Я зажмуриваюсь, чтобы не ругаться с ней. От этой женщины так много всего зависит, что проблем с удочерением может стать ещё больше. И я просто жду, когда ко мне приведут мою малышку.
- Поля, - Тося кидается мне на шею. Крепко-крепко сжимает и трется носиком о щеку, как маленький котеночек. - А ко мне приходил дядя Кирилл, - шепчет она мне на ухо. - Он сказал, что твой знакомый. Это правда?
- Да, детка, - глажу ее по спинке, - правда. Мы с ним действительно знакомы.
- Ну тогда ладно. Ты меня опять не заберешь, да? - она с тоской в красивых, синих глазках, смотрит мне в глаза.
И такие глаза я уже точно видела сегодня. У Кирилла Метелина. Неужели он, как опытный опер, не заметил такого сходства? Или это я выдаю желаемое за действительное, как думает директор детского дома?
Я просто очень устала за последние несколько дней. Когда все закончится, я попрошу у Виталика организовать для нашей семьи отпуск где-нибудь у теплого моря.
- Ты же знаешь, что пока у нас есть только выходные. Сегодня не выходной, - нажимаю подушечкой пальца на кончик ее носа как на кнопку. - Расскажешь, что за история с телефоном?
- Я его не брала, - шепчет она.
- Мне сказали, телефон был у тебя, и ты залезла на дерево, - строго говорю ей, ведь надо показать, что это не шутка, а серьёзный проступок, за который люди всегда несут ответственность.
- Это правда, но я не крала телефон, мне его дал Миша, чтобы я позвонила тебе, а меня заметила воспитательница, опять хотела запереть и я сбежала. Они мне не верят, - опускает она голову. - А ты?
- Я всегда тебе верю. Как ты думаешь, где Миша взял телефон? - продолжаю расследовать это странное дело.
- Не знаю, - Тося пожимает плечами. - Глупые дети всегда делают гадости, чтобы я сидела наказанная.
- Давай договоримся с тобой: если в следующий раз такое случится…
- Не случится. Я надаю по голове этому дурачку и все, - фыркает маленькая хулиганка.
- Нет, - останавливаю её. - Людей бить нельзя.
- Жалко, - вздыхает Тося.
Если вспомнить Метелина, то я согласна с утверждением малышки, но всё же я должна воспитывать ее правильно.
- Тось, людей бить нельзя. Нужно немедленно позвать взрослых и рассказать, что случилось, а взрослые смогут разобраться в ситуации и тогда никого не накажут, - кошусь на Ильмиру Исмаиловну.
- Все равно накажут. Меня всегда наказывают, - упрямится Тося.
- Пообещай мне, что будешь делать так, как я тебе сказала, - прошу крестницу.
- Ладно, - сдается она, - обещаю.
- Умница, - целую ее в лобик. - Мне нужно уехать. Я должна решить наши с тобой проблемы.
- Когда уже ты меня заберешь? - дует губки малышка.
- Надеюсь, что скоро, - отвожу взгляд.
Мы обнимаемся с ней, а затем её уводят в группу, а я сухо прощаюсь с Ильмирой Исмаиловной и пока иду по коридору детского дома, вызываю такси и заказываю ужин для Виталика. Он не любит, когда я готовлю еду, поэтому у нас ресторанная, или от его мамы. Вот ее он просто обожает. Это избавляет меня от проблемы с готовкой и освобождает время для других дел.