— Нашел ещё совпадение, — наконец произносит Маслов, выпрямляясь и поворачивая монитор ко мне. Его голос звучит ровно, но в нем чувствуется напряжение. — Номер Громова в деле о пропавшей девушке.
Моя рука инстинктивно сжимает край стола. Громов, пропавшая девушка.... В голове начинает складываться картина, которая мне не нравится.
— О чём там речь? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, но внутри уже начинается шторм.
— Девушка исчезла около трех недель назад. Никаких зацепок, но теперь этот номер всплыл здесь, — Маслов кивает на экран. — И знаешь, что ещё? Это совпадает с одним из случаев, который попал к тебе вчера.
Я напрягаюсь, чувствуя, как внутри что-то сжимается, как стальной капкан. Вчерашнее дело. Я прокручиваю в голове детали. Сестра Дарьи? Нет, это не может быть совпадением. Слишком много нитей сходятся в одном узле.
— Проверьте все, что связано с Громовым и пропавшими девушками. Мы что-то упускаем.
Лапин кивает, а Маслов снова склоняется к ноутбуку. Я поднимаюсь, ощущая, как усталость давит на плечи, но отступать нельзя. Если эта зацепка что-то даст, я должен быть на шаг впереди.
— Я уехал, буду после обеда. Если что нароете, закиньте на почту.
Я выхожу из кабинета и направляюсь к машине. На улице уже сереет, холодный воздух пробирает до костей. Звоню оперативникам, которых оставил у квартиры Дарьи.
— Как там? — спрашиваю я, садясь за руль. Голос чуть хриплый от усталости, но твердый.
— Всё спокойно, — отвечает Леха Горелый. Его голос звучит ровно, но я знаю, что он всегда настороже. — Никто не появлялся.
— Хорошо, — бросаю я, заводя двигатель. — Оставайтесь на месте, я скоро буду.
Дорога до квартиры занимает немного времени, но в голове мелькают тысячи мыслей. Дарья. Ее страхи, ее упрямство. Ее лицо, полное эмоций, которые она прячет, но которые все равно читаются слишком явственно. Слишком многое не сходится. И всё же я снова еду к ней.
У подъезда все спокойно. Горелый и Борисов докладывают, что никто не пытался приблизиться к дому. Я киваю им, поднимаюсь по лестнице, тихо открываю дверь и вхожу. Квартира тиха, словно застыла во времени. Дарья спит на диване, свернувшись клубком. Ее лицо спокойно, но я знаю, что это обманчивое спокойствие. Она тоже устала. Устала от страха, от скрытности, от всей этой грязи, в которую ее втянули.
Кажется, что воздух в комнате стал тяжелее, словно пропитался напряжением. Я замираю на пороге комнаты, не в силах сразу сделать следующий шаг. Ее дыхание ровное, плечи чуть приподняты. Она выглядит хрупкой, но в ее позе есть что-то упрямое, даже во сне. Это противоречие цепляет меня сильнее, чем я хочу признать. Почему именно она оказалась втянутой в этот клубок лжи и страха?
Тяжесть на плечах становится невыносимой. Усталость накатывает волной, но вместо того, чтобы уйти, я тихо опускаюсь рядом на диван. Откидываюсь на спинку. Моя голова падает назад, а глаза закрываются сами собой. Я думаю, что ещё успею обдумать все, но сон накрывает мгновенно, как чёрный океан.
Резкий стук в дверь пробуждает меня. Сердце подскакивает, тело напрягается, будто в ожидании удара. В одно мгновение я снова в полной боевой готовности. Открываю глаза и резко подрываюсь. Чувство опасности обостряется до предела.
Глава 16 Дарья
Не помню в какой момент удалось уснуть, но просыпаюсь от странного ощущения — ноги не могу вытянуть. Медленно открываю глаза и вижу его. Марат. Он спит на диване, положив голову на спинку, одна рука свисает, другая лежит на колене. Лицо расслабленное, почти спокойное, но даже во сне оно выглядит строгим и суровым.
Я на мгновение замираю, растерянная. Этот человек, мой спаситель или мой тюремщик? Пока не знаю. Но сейчас у меня есть возможность рассмотреть его ближе. Высокие скулы, упрямый подбородок, легкая щетина. Лицо человека, который привык решать все сам, не спрашивая чужого мнения. Но в этой расслабленности есть что-то неожиданно человеческое. Что-то, что заставляет задуматься.
Становится совсем светло. Солнечные блики пробиваются сквозь занавески, окрашивая комнату яркими оттенками. Уснуть больше не получится. Я аккуратно встаю, стараясь не разбудить Марата, и направляюсь на кухню.
Здесь тишина. Только слабый шум ветра за окном, будто весь мир притих в ожидании. Я ставлю турку на плиту, наполняю ее водой и засыпаю кофе. Аромат быстро наполняет воздух, немного согревая эту холодную и чужую квартиру. Мои мысли ускользают далеко отсюда, туда, где все было проще. Сестра. Её лицо всплывает в памяти, и я чувствую, как сердце сжимается от тоски. Где она сейчас? В порядке ли? Эти вопросы терзают меня с самого момента, как я попала в этот кошмар. Слезы начинают подступать, но я быстро моргаю, прогоняя их. Нет времени на слабости.
Стук в дверь разрывает тишину, как выстрел. Я вздрагиваю так сильно, что турка переворачивается, а чашка выскальзывает из рук. Раздается звон разбитого стекла, и горячий кофе растекается по полу. Сердце колотится, дыхание сбивается. Мои руки дрожат, но я не могу заставить себя двинуться.
Марат просыпается мгновенно. Слышу, как он вскакивает с дивана и идет к двери. Я выглядываю из кухни, наши взгляды встречаются. Его лицо мрачное, серьёзное, а глаза холодные, как лед. Он подносит палец к губам, призывая меня молчать. Я киваю, не в силах произнести ни слова.
Марат достает пистолет и приоткрывает дверь, нацеливая оружие на гостя.
— Горелый, твою мать, ты охренел что ли? — рычит он, явно узнавая визитера.
— Ствол-то отпусти, — отвечает незнакомец. Его взгляд раздраженный, но голос остается спокойным.
Марат втаскивает его внутрь и быстро закрывает дверь.
— Что случилось? — спрашивает он, уже возвращая пистолет на место.
— Коптер летал над твоей машиной. Думаю, неспроста, — говорит Горелый.
— Почему не позвонил? — хмурится Марат.
— Так звонил. Не доступен.
Марат выдыхает, глядя на меня через плечо. Достает телефон из кармана и стискивает его в кулаке.
— Блядь, сел. Как не вовремя.
— Наши действия? — уточняет Горелый.
— Ключи от тачки давай, — бросает Марат, не терпящим возражений тоном и протягивает ладонь.
— От какой? — он смотрит на Марата, будто тот сошел