— Давай сюда, — тяну ступни на себя.
— Что? — Дарья округляет глаза.
— Ступни. Засунь мне под рубашку, — открываю горячую кожу на животе, покрытую крупными мурашками. — Иначе к утру ты их не почувствуешь.
Она смотрит на меня, будто пытается понять, серьёзен ли я. Несколько мгновений молчания. Но потом решается. Ее ступни осторожно касаются моего живота, и я вздрагиваю. Ледяное прикосновение проходит сквозь меня, но вместе с ним расползается странное, неведомое тепло. Оно пугает больше, чем холод.
— Вот это да, — выдыхаю я. — Холоднее льда.
Даша тихо смеется. Ее смех звучит живо и тепло, как редкий свет в этой снежной пустоте.
— Прости, я не специально.
— Да уж, вижу, — закатываю глаза. — В таких ботинках в поход не ходят.
Дарья снова смеется, но на этот раз мягче, искреннее. Я чувствую, как она начинает согреваться. Ее дыхание становится ровнее. Она больше не дрожит так сильно, но я всё ещё ощущаю ледяные следы на своей коже. И ещё что-то — неуловимое, но настойчивое. Ее присутствие начинает занимать все больше пространства внутри меня.
— Помню, как мы с сестрой однажды заблудились в лесу. Мы тогда на даче были. Родители решили устроить пикник, а мы пошли гулять и потеряли дорогу. Я тогда думала, что больше никогда не выберемся.
Я слушаю ее голос, ловлю каждое слово. Она говорит спокойно, но в этом спокойствии прячется детский страх, воспоминание о растерянности.
— И что было дальше?
— Мы прятались за деревьями, как будто от кого-то убегали. Потом сестра сказала, что слышит голос отца. Я сначала не поверила, но она уговорила меня пойти на звук. Оказалось, что нас искали всей семьей. После этого случая я долго боялась даже за порог выйти. Но сестра всегда знала, как меня успокоить. Она говорила, что вместе мы всегда найдем дорогу.
Её история ложится на меня теплом. В этом моменте что-то щелкает внутри. Мне хочется сказать что-то свое, словно мы обменялись паролями доверия.
— У нас тоже были свои приключения. Мой отец, несмотря на все деньги, не любил, когда мы расслаблялись. Он считал, что я должен научиться выживать в любых условиях. Однажды он отправил меня в поход с его знакомым инструктором. Думал, что я сдамся на второй день.
— И как ты справился?
— Как видишь, жив. Хотя тогда думал, что замерзну к чёртям собачьим. Две ночи в палатке, промокшие ботинки и никакой связи. Но это многому научило. Например, что всегда стоит проверять оборудование перед тем, как куда-то отправляться.
Ее взгляд меняется. Улыбка становится теплее, глаза светлеют. Этот простой момент почему-то становится для меня важнее, чем все те испытания, что были раньше. Простое человеческое тепло. Оно медленно, но уверенно пробивает лед, который я выстроил вокруг себя.
— Знаешь, иногда кажется, что такие испытания нужны. Они помогают понять, кто ты на самом деле, — говорит Даша, глядя мне в глаза.
Я молча киваю. Она права. Такие моменты сближают. Незаметно, но прочно. И опасно.
— А что будет, если нас не найдут? — тихий шепот расползается по комнате.
— Найдут, — уверенно отвечаю я. — Игнат сделает все возможное и невозможное. Данные я ему отправил.
Правда телефон садится. Но об этом решаю умолчать, чтобы не пугать её ещё больше. Даша кивает. Я крепче обнимаю ее. Холод не отступает, но что-то другое теперь согревает меня изнутри. Это ощущение не стирается. Близость этой девушки становится слишком важной. И слишком рискованной.
Глава 20 Дарья
Темнота сгущается быстро. Ветер завывает за стенами домика, заставляя доски скрипеть и дрожать. Я кутаюсь в плед, но он не помогает. Холод пронзает всё тело, заставляя дрожать до судорог. Марат возится у старого очага, пытается развести огонь. Искорки мелькают в полутьме, но дрова отсырели и не хотят загораться. Наконец ему удается разжечь слабое пламя.
— Лучше так, чем ничего, — бормочет он, двигая диван к очагу и снова присаживаясь рядом.
Мы сидим у огня, но тепло доходит едва-едва. Воздух остается пронизывающе холодным. Мои пальцы немеют, я пытаюсь потереть руки, но это мало помогает.
— Телефон, сука, не выдержал испытания, — произносит Марат после долгой паузы. — Все равно замерзнем, если так продолжится.
— Есть идеи получше?
Он поворачивает голову ко мне. Взгляд пронзительный, серьёзный, проникает прямо в душу. В этом взгляде нет ни намека на шутку.
— Греться друг об друга, — его голос звучит вкрадчиво и вызывает лавину мурашек на коже. — Это единственный способ.
У меня перехватывает дыхание. Я напряженно замираю. Слова Марата звучат просто, как само собой разумеющееся, но у меня внутри все переворачивается. Сердце колотится так громко, что кажется, он может это услышать. Я пытаюсь взять себя в руки, но дрожь усиливается. Марат выжидающе смотрит на меня, и я понимаю, что времени на раздумья почти не осталось.
— Я не знаю.... — бормочу тихо.
— Слушай, — Марат берет мои озябшие пальцы в свои ладони. — Мы сейчас в дерьмовой ситуации. Хочешь замерзнуть насмерть?
Мои мысли скачут. Если это действительно последняя ночь.... Мы можем просто исчезнуть в этом холоде. Может быть, он прав. Я глубоко вздыхаю и тихо киваю.
— Ладно... давай попробуем, — говорю и сама не верю, что решилась переспать с практически первым встречным. Но отчего-то это не кажется мне предосудительным. Совесть спит мертвым сном. А может она просто замерзла первой.
Марат снимает с себя пальто и пододвигается ближе. Стягивает свою водолазку, и я вижу крупные мурашки на его коже. Холодно, но он решительно продолжает раздеваться. А я не смогу…. Рефлекторно кутаюсь в шубке сильнее, но она не дает тепла.
— Иди ко мне, — хриплый шепот ласкает слух и беспощадно подчиняет мою волю. Этому мужчине невозможно противостоять, и я поддаюсь.
Марат убирает мои волосы на спину и расстегивает шубу. Стаскивает с плеч и притягивает меня к себе. Горячие губы касаются шеи, вызывая дрожь во всем теле.
Не успеваю заметить, как остаюсь в одном белье. Горячие ладони касаются меня, я невольно вздрагиваю. Его тепло обжигает после леденящего холода. Марат обнимает меня, прижимая ближе. В его руках я чувствую себя