Через несколько минут появляется Тюленев. Я уже чувствую, как растет напряжение. Он подходит быстро, резко, с таким видом, будто готов убивать, если не получит ответов.
— Тихомиров! — его голос звучит громко, с претензией. — Что у тебя?
— Труп, записка, никаких камер, никаких свидетелей, — бросаю я, скрестив руки на груди.
— Мне нужен результат, — рычит он, сверля меня взглядом. — Быстро.
Я делаю шаг ближе, ощущая, как внутри закипает злость.
— Я работаю, а не чудеса творю, — цежу сквозь зубы. — Если вам так нужен результат, может, выйдите в поле и сами его получите?
Тюленев багровеет, но я уже не слушаю. Разворачиваюсь и ухожу обратно к Демиду. Работы до хрена, времени мало. Надо думать.
Часы летят быстро. Мы выстраиваем схему, пытаемся свести концы с концами. Список возможных подозреваемых начинает формироваться. Люди, которые пересекались с Громовым, люди, которые могли стоять за исчезновениями. Чем глубже копаем, тем больше понимаем — это не одиночка. Здесь система.
Голова гудит. Чувство, что что-то ускользает, не дает покоя. И ещё эта тревога. Не о деле. О Дарье. У нее нет телефона, я не могу проверить, как она. Это бесит. Раздражает до скрежета зубов.
К вечеру телефон снова разрывается.
— Говори, — бросаю в трубку, едва узнав номер Игната.
— У меня человек, — отвечает он спокойно. — Готов говорить.
Я замираю, чувствую, как в груди растет ощущение неправильности. Что-то в этом не так.
— Надежный? — спрашиваю.
— Не знаю, — честно отвечает Игнат. — Но у него есть информация.
Я медлю. Всё во мне орёт, что это может быть подстава, но доказательств нет. Я делаю глубокий вдох и принимаю решение.
— Ладно. Устроим встречу.
Прежде чем уйти, забираю флешку с данными. Мне нужно все увидеть своими глазами. Если мы идём в этот лабиринт, лучше знать, что нас там ждет.
Я выхожу из машины Игната, вглядываясь в темноту переулка. Встреча назначена здесь, на задворках старого складского комплекса. Игнат идет рядом, его рука привычно лежит на кобуре под курткой. Мы оба чувствуем напряжение, воздух густеет от ожидания. Все внутри меня кричит, что это ловушка. Но выхода нет.
Информатор появляется из-за угла. Маленький, щуплый, в капюшоне, который скрывает лицо. Он ерзает, его взгляд бегает из стороны в сторону. Нервный. Опасается не нас, а кого-то ещё.
— Ты один? — спрашиваю, голос холодный.
— Как и договаривались, — он кивает, но руки его дрожат. — Слушайте, у меня не так много времени…
— Говори, — Игнат делает шаг вперед.
— Пропавшие девушки.… Все работали в одной структуре. Формально это разные компании, но они все связаны. Финансы, кадровые потоки. Громов был не единственным звеном. Он отвечал за операционку, но стояли за этим люди куда серьёзнее.
— Имена? — жестко перебиваю его.
Он оглядывается, сглатывает.
— Я не должен этого знать. Но… — он делает паузу, глубоко вдыхает. — Волков. Стас Волков. И ещё один…
Выстрел.
Глухой хлопок разрывает тишину. Голова информатора резко дергается назад, и он падает, как тряпичная кукла. Кровь расползается темным пятном по асфальту. Я на долю секунды замираю. Чёрт. Это было слишком быстро.
— Твою мать! — рычит Игнат, хватается за ствол. — Засада!
Пули свистят, ударяются в стены, выбивают куски кирпича. Мы падаем за контейнер, меняем позиции. Я выстреливаю вслепую, Игнат прикрывает. Сердце стучит в ушах, адреналин пульсирует в венах.
— В машину, быстро!
Мы бегом мчимся к машине, стреляя на ходу. Игнат заваливается за руль, заводит мотор, и мы срываемся с места. Позади нас вспыхивает огонь — кто-то поджег машину информатора. Улики уничтожены. Все чисто. Чисто до ужаса.
— Это была подстава, — выдыхаю я, проверяя обойму. — Они нас ждали.
— И, похоже, знают больше, чем мы, — Игнат мрачно смотрит в зеркало. — Куда теперь?
— К Дарье, — говорю я, а сам думаю про Стаса. Не может быть. Ну никак не сходится у меня этот момент. Но после нашего утреннего разговора, все происходит логично.…
Дорога занимает меньше времени, чем обычно. Прощаемся. Игнат уезжает, а я иду к подъезжу. Открываю дверь и захожу в квартиру. Дарья вскакивает с дивана, глаза расширены от страха.
— Что случилось? Почему ты в крови? — ее голос дрожит.
— Не моя, — бросаю я, закрывая дверь. — Всё в порядке.
Выдыхаю. Слава богу дома. Никуда не влезла и не наворотила дел.
— В порядке?! — ее истерика вспыхивает мгновенно. — Ты приходишь весь в крови и говоришь, что всё в порядке?!
— Я жив. Вот что важно, — устало выдыхаю я, снимая куртку.
— Тебе вообще не страшно?! — она делает шаг ко мне, сжимая кулаки. — Ты ведешь себя так, будто тебе плевать!
Я резко подхожу ближе, наклоняюсь так, что наши лица оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга.
— Если бы мне было плевать, меня бы здесь не было, — рычу я.
Она дышит часто, сердито. В ее глазах боль, страх, но ещё что-то. Нечто горячее, необузданное. Я чувствую, как меня тянет к ней, словно эта напряженная энергия требует выхода.
— Ты ненавидишь, когда я прав, — усмехаюсь я.
— А ты ненавидишь, когда тебе говорят, что ты живой человек, а не машина! — с вызовом отвечает она.
Гребаная чёрта между нами стирается за долю секунды. В следующую секунду я хватаю ее за затылок, впиваюсь в губы, и она отвечает мне с такой же яростью. Мы падаем в бездну, где нет страха, нет правил, только желание, гнев и потребность чувствовать друг друга здесь и сейчас.
Я чувствую, как ее пальцы вцепляются в мою водолазку, как горячие ладони скользят по моей спине, притягивая ближе. Ее дыхание сбивается, сердце колотится о мое, и это уже не спор — это что-то неизбежное, сломанное, но пугающе настоящее.
Ее губы горячие, требовательные, пальцы зарываются в мои волосы, как будто пытаются доказать, что я не призрак, а живой человек. Я вжимаю ее в стену, жадно вбирая ее вкус, её тепло. Чёрт, я хочу ее так, что это почти больно.
— Чёртов псих, — шепчет она, когда мы отрываемся друг от друга на долю секунды.
— Ты сама довела меня до этого, —