– Немедленно остановите это! Что вы творите? Я приказываю прекратить!
Его слова повисали в воздухе бессмысленным шумом. Солдаты исчезали один за другим, тихо и без сопротивления, оставляя лишь чувство необъяснимого ужаса у оставшихся.
Курносов глубоко вдохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Его разум, привыкший к логике фактов, отказывался верить в происходящее, однако увиденное не оставляло места сомнениям.
– Но почему мы остаёмся? – спросил он с тревогой, пристально глядя на Варвару. – Почему время стирает их, а не нас?
– Потому что мы с вами – часть исходной реальности, – голос Варвары звучал спокойно и уверенно, как у врача во время сложной операции. – Мы не ошибка, а естественная часть потока времени. Они же последствия вмешательства, которые поток отвергает.
Командир резко повернулся к Варваре, его лицо исказилось паникой:
– Прекратите нести этот бред! Верните моих людей! Немедленно!
Варвара холодно и снисходительно взглянула на него, понимая, что объяснять дальше бесполезно:
– Это невозможно. Вы сами запустили цепную реакцию, которую теперь не остановить. Время само решит, кого оставить, а кого стереть навсегда.
Как подтверждение её слов, очередной солдат растворился в воздухе прямо перед командиром, и тот вздрогнул, отшатнувшись назад. Автомат с гулким стуком выпал из его рук, подчёркивая неумолимость происходящего.
В лаборатории повисла мёртвая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием оставшихся. Курносов посмотрел на Варвару, и в его взгляде читалась растерянность, облегчение и шок одновременно:
– Значит, это конец?
– Нет, – тихо и твёрдо ответила Варвара. – Это только начало. Теперь временной поток полностью вступил в игру, и нам следует быть готовыми ко всему.
Оба замолчали, ожидая продолжения. Между тем исчезали те, кто бросил вызов самой сути времени.
Командир, недавно столь уверенный и неуязвимый, теперь напоминал загнанного зверя. Его лицо бледнело, покрываясь липким холодным потом.
– Это кошмар! – закричал он хрипло, поддаваясь панике. – Этого не может быть! Вы не можете просто стереть нас!
Он рванулся к двери, но ноги не слушались.
Варвара спокойно подняла руку, будто останавливая его, хотя прекрасно знала, что в этом нет необходимости:
– Бежать бесполезно, – сказала она негромко, но каждое слово её звучало непреклонно. – Вы уже часть парадокса. Время не выпустит вас отсюда, потому что в исправленной реальности вас больше нет.
Командир остановился, резко повернувшись к ней, его глаза были полны страха и отчаяния. Он поднял руку, пытаясь протестовать, но слова застыли у него в горле. Его тело вздрогнуло и стало медленно растворяться в воздухе.
– Стойте! Я не хочу исчезать… – его голос оборвался на полуслове, исчезнув вместе с ним самим.
Курносов не мог сдержать нервной дрожи. Он тяжело вдохнул, повернувшись к Смолиной с глазами, полными отчаяния, надежды и удивления:
– Варвара Олеговна, ради Бога, объясните мне наконец, что здесь творится? Как это возможно? Люди исчезают на наших глазах! Я многое повидал, но такое… Я не знаю, как это принять.
Варвара внимательно смотрела на него, и в её глазах отражалась спокойная сила, которая сейчас казалась особенно важной и значимой.
– Это временной парадокс, Пётр Иванович, – терпеливо повторила она, тщательно подбирая слова, понимая, как трудно принять происходящее. – Эти люди – отголоски неверной реальности, созданной действиями Соловьёва. Когда мы отправили сознание Маши обратно, это запустило процесс исправления событий. Её решение в прошлом изменило будущее, поэтому здесь, в настоящем, их существование стало невозможным.
– Но почему именно сейчас? Почему их не стёрло сразу, когда всё изменилось? – спросил Курносов, с трудом удерживая самообладание и ясность мыслей. – Я не понимаю этой задержки, Варвара Олеговна. Объясните, пожалуйста.
– Потому что время не действует мгновенно, – мягко пояснила Варвара, словно учительница, разъясняющая сложный материал уважаемому ученику. – Изменения прошлого достигают настоящего постепенно, волнами. Эти люди были здесь, так как их приказ оставался частью старой реальности. Но совершив действие, несовместимое с новым порядком вещей, они обрекли себя на стирание. Это необратимый процесс.
Курносов тяжело вздохнул, его плечи поникли, будто на них упал невыносимый груз. Он огляделся: лаборатория опустела, и лишь разбитая капсула, осколки стекла и безжизненное тело Маши оставались немым напоминанием о трагедии.
– Значит, мы спасены? Или это ещё не конец? – осторожно спросил он, пытаясь понять, к чему готовиться. – Я уже не знаю, что считать победой, а что поражением.
– Победа в том, что будущее снова стало возможным, – с глубоким вздохом сказала Варвара, слегка прикрыв глаза, собираясь с силами. – Но поражение в том, что были жертвы. Теперь остаётся надеяться, что парадокс не коснётся тех, кто должен остаться нетронутым.
Курносов пристально смотрел на неё, пытаясь найти в её лице ответ на свой невысказанный вопрос. Подойдя ближе, он тихо произнёс, словно опасаясь, что его услышит само время:
– Варвара Олеговна, а мы с вами? Нас не коснётся парадокс? Как убедиться, что мы тоже часть новой, правильной реальности?
Она ответила ему мягкой, сочувственной улыбкой:
– Если бы мы не принадлежали исправленному времени, нас бы здесь уже не было, Пётр Иванович. Мы стоим здесь именно потому, что поток времени признал нас частью нового порядка. Просто нужно быть готовыми ко всему, пока исправление полностью не завершится.
Курносов кивнул, ощутив странное облегчение от её слов. В лаборатории снова наступила полная, абсолютная тишина, вытеснившая последние следы страха и паники. Старик прислонился к столу и постарался расслабиться.
– Я надеюсь, вы правы, – тихо прошептал он. – Больше я таких потрясений не выдержу. Я слишком стар для игр со временем.
Варвара осторожно коснулась его плеча, и в её жесте было столько уверенности и спокойствия, что он почувствовал, как напряжение начинает покидать его.
– Всё будет хорошо, Пётр Иванович, – сказала она твёрдо, словно подтверждая нечто неоспоримое. – Теперь всё будет именно так, как должно быть.
Курносов тяжело опустился на ближайший стул, чувствуя, как уходят остатки сил. Он закрыл глаза и попытался поверить, что реальность хотя бы ненадолго обрела стабильность.
– Знаете, Варвара Олеговна, – тихо произнёс он усталым голосом, в котором звучала дрожь, – я думал, что уже ничто не сможет меня удивить или сбить с ног. Но сегодня я понял, как сильно ошибался. Такое и представить себе не мог.
Варвара подошла к разбитой капсуле, внимательно разглядывая осколки, похожие на хрупкие кристаллы, выпавшие из мозаики времени. Её взгляд остановился на безжизненном теле Маши, казавшемся сейчас особенно беззащитным и хрупким.
– Пётр Иванович, – осторожно заговорила она, словно боясь нарушить хрупкое молчание, – произошедшее сегодня исчезнет из памяти всех, кроме нас. Время позаботится, чтобы никто другой не узнал, что случилось. Мы останемся единственными хранителями этой истории.
Курносов