– Опять… Как вспомню свою родную обшарпанную, так плачу и рыдаю…
– Ну хочешь, я приду к тебе и все стены обдеру?!
– Галина Сергеевна, вы не обижайтесь. Мама любит медвежьи услуги оказывать. Она когда в Грецию замуж выходила, тоже все ларьки на меня оставила, мол, ваньку не валяй, лучше обогащайся, как знаешь.
– Ну, я была не права? Ладно, пошли на кухню, борщ стынет.
Во время символического борща (заказанного ужина из ресторана – «Когда мне готовить-то?») Леониду постоянно звонили по мобильному телефону, и он то и дело выскакивал из-за стола и что-то подолгу в другой комнате обсуждал, каждый раз возвращаясь к столу возбужденным и с отсутствующим взглядом, так что Татьяна в конце концов не выдержала и попросила его отключить хотя бы ради гостей телефон. Телефон он не отключил, объяснив, что у него важные дела и он в любое время суток должен быть на связи.
– А если у тебя любовное свидание? – хмыкнула Татьяна.
– Неважно.
– «Первым делом, первым делом – самолеты, – пропела она послевоенную знаменитую песенку, – ну а девушки? А девушки – потом». У тебя, Алешенька, тоже девушки на втором плане?
– У нас нет девушек, – ответила за сына Галина. – Мы погружены с головой в отечественную историю.
– Одно не исключает другое, вон мой Ленька везде поспевает.
– Хорошо, мамочка, за что пьем? – весело спросил Леонид.
– Ну… за встречу. За то, чтобы вы с Алешкой дружили так же, как мы, всю жизнь!
Они чокнулись бумажными стаканчиками (увы, Татьяна не успела еще обзавестись всем необходимым), и у Леонида снова зазвонил телефон.
– Ленька! Ну честное слово!.. В кои веки приехал с матерью пообщаться!
Леонид зашикал, замахал рукой и снова выскочил из-за стола.
– Ну ты подумай! – сердилась Татьяна. – Не дадут человеку поесть! А вы не ждите его, ешьте. Ну его! Пускай!..
Через пару минут Леонид вышел из комнаты в костюме, с дорожной сумкой и горящим взором.
– Поздравь меня, мамочка, я купил завод! Контрольный пакет акций!
– Какой еще завод, ненормальный? – ахнула Татьяна.
– Металлургический. В Череповце.
– Ну, ты, Ленька, и балбес! Зачем тебе этот металлургический завод в Череповце? Тебе что, деньги некуда девать?
Но Леонид уже одевался в прихожей.
– Всем до свиданья! Я полетел. Буду звонить! – И выскочил из квартиры.
– Ленька! Постой! Погоди! Ты куда? На ночь-то глядя? – ринулась за ним Татьяна, но он, не останавливаясь, уже бежал по лестнице вниз, перепрыгивая через ступеньки и не отвечая на призывные вопли матери. В самом низу он еще раз крикнул:
– Я позвоню! – И громко хлопнул входной дверью.
Расстроенная Татьяна вернулась в комнату, налила себе коньяк и, никому не предлагая, молча выпила залпом.
Галина и Алексей тоже молчали, обоим почему-то было неловко и странно.
– Что за жизнь! – пожаловалась Татьяна. – Ну ладно, я челночила… вечно на колесах – жрать было нечего, а этот… Думала, куплю квартиру, может, здесь со мной останется жить… Женился бы… внуки… Или и в самом деле – деньги к деньгам?.. Чем их больше, тем больше азарт… Теперь уже, наверное, не остановится… пока не пристрелят… типун мне на язык! С ним же ни одна жена не согласится так жить… Как там у вас в православии это называется? Страсть многостяжания, так, что ли?.. Ладно, выпьем.
Они снова выпили. «За Ленькин завод». Но вечер был испорчен. Галина не знала, как утешать в таких случаях, когда, казалось бы, наоборот, надо радоваться бизнес-успехам сына. Но, судя по Татьяниной реакции, она не только не радовалась, но и всерьез беспокоилась за уж слишком большие не по возрасту Ленькины деньги, вернее, не за деньги, конечно, а за него самого. Опыт жизни с двумя последними ее мужьями явственно говорил ей об опасности такого рода высовывания, у Леньки такого опыта не было, но была хватка и трезвая голова.
Наконец Галина сформулировала утешение для подруги:
– Сейчас другое время, – сказала она. – Посмотри, сколько вокруг богатых, и ничего, привыкли, вроде уже никого не отстреливают… И не сажают, – добавила она неуверенно.
Татьяна только иронически отмахнулась:
– Да что вы понимаете! Читайте уж лучше свои книжки. По истории… Пока дают.
Галина переглянулась с Алексеем. Снова помолчали.
– Ну, что… может, мы тогда уже пойдем?.. – сказала она, пожалуй, впервые ощутив всю пропасть, отделявшую ее теперь от бывшей подруги. Бывшей?..
Она вдруг вспомнила почему-то сегодняшний тропарь: «Днесь, вернии, сошедшеся, восхвалим двоицу блаженную, благовернаго Кирилла и Марию добронравную, тии бо молятся вкупе со возлюбленным сыном своим, преподобным Сергием, ко Единому во Святей Троице Богу, отечество наше в правоверии утвердити, домы миром оградити, юныя от напастей и соблазнов избавити, старость укрепити и спасти души наша». Надмирная сладость вспомнившихся ей слов мгновенно расставила все по своим местам. Заводы, деньги, недвижимость, круговерть перемещений по земному шару – все отодвинулось, стало маленьким и даже ничтожным, все рассыпалось в прах перед вечностью двоицы блаженной, молящейся за верных «во Святей Троице Богу». На сердце сделалось вдруг легко, и покойно, и радостно, так радостно, что Галина вдруг некстати заулыбалась.
– Ну, идите… чего уж… все равно настроение испорчено…
Они вышли в прихожую. Оставалось еще одно.
– Знаешь, ты только, пожалуйста, не обижайся, – сказала Галина, надевая свой старенький, вышедший из моды плащик. – Но я бы хотела выплачивать тебе ежемесячно определенную сумму за ремонт. Я не знаю, может быть, мне и жизни не хватит расплатиться, но иначе я не могу… мне это тяжело. Морально, понимаешь?
– Как хочешь, – вяло ответила Татьяна. – Если тебе тяжело, валяй.
Они вышли с Алексеем на улицу. С облегчением вдохнули апрельский весенний воздух и начинавшуюся лучшую пору питерских белых ночей.
– Знаешь, мама, я ведь на четвертом курсе уже смогу вести уроки в школе… Конечно, это копейки, но, может, я что-нибудь еще…
Галина улыбнулась и обняла сына.
– Может, прогуляемся к Неве? – предложила она.
10
Через неделю Татьяна улетела в Шри-Ланка. Перед отъездом она позвонила попрощаться.
– Ты надолго? – спросила Галина.
– Да кто ж его знает?.. Честно говоря, ехала в Питер в такой эйфории, казалось, что-то здесь родное, что-то здесь должно такое произойти, от чего сердце успокоится… Нет… Нет мне нигде места, понимаешь?.. Будто бес гоняет меня по всему миру… а зачем?.. Чего я не видала в этой азиатчине?..
– Знаешь, о чем я подумала?.. Может, тебе устроиться на работу?
– На работу?!. Мне?! Ты с ума сошла! Куда я могу устроиться?!
– Преподавать… или в библиотеку… Я не знаю, надо подумать, поискать…
– Не знаю… Куда я теперь гожусь?.. – грустно ответила Татьяна.
– В конце концов, можно заняться благотворительностью…