— Дедушка! — прошептала, благоговейно глядя на Андрея Ивановича, Ляна, — так ведь ты настоящий Павка Корчагин! А молчишь, скромненький ты у нас… Какая у вас, дедушка, жизнь была интересная! А нам и делать-то теперь нечего… Идем в комсомол, а дел героических для нас никто не придумал. Учись, и только…
Дедушка улыбнулся:
— Дел героических более чем достаточно, дети. Но сегодняшний героизм иной. Учиться на «отлично» разве не героизм?
Внуки задумались. Учиться на «отлично» — героизм? Ляна училась на «отлично», а что в этом героического? Харитон, правда, собирался стать отличником, но разве, борясь за это, они рисковали жизнью? Не похоже это на настоящий героизм. И вместе с тем оба понимали — дедушка их не обманывает. Именно в науке, всесторонней, настоящей, сегодняшней, и заложена основа для их жизненного подвига.
— Требования сегодняшней жизни, дорогие мои, так велики, — пояснял дедушка, — что только тот может мечтать о свершении чего-то величественного, заметного, если хотите — героического, кто готовится к этому с самого детства, кто свой путь в большую жизнь начинает сызмальства.
Поздно в тот вечер дед с внуками улеглись спать. Кстати, так же как и во все последующие вечера. У них всегда находилась тема для интересного разговора.
V
Как приехала Ляна неожиданно, так и уехала.
Не успела ничего доделать до конца — по лугам не набегалась, с дедушкой не наговорилась, Земфирой не натешилась, в Гастюше не накупалась, с воровскими однолетками не наигралась. Только и успела весь зефир извести на Земфиру, так ее к себе приручить, что та, словно тень, бродила за девочкой.
Теперь лосенка ежедневно выпускали не только из хлева, но и со двора. Земфира медленно, будто была не лесной дикаркой, а обыкновенным домашним животным, выходила за ворота, лениво направлялась к Гастюше, останавливалась, высоко подымала ушастую голову, отчего на спине вздыбливался круглый, точно булка, горб, осматривалась и только тогда входила в воду. Войдя по колено, припадала губами к живому серебру и, звонко чмокнув, начинала жадно пить. Запивала Лянин зефир. Перебравшись в луга, скрывалась в густом кустарнике, откуда поначалу был слышен треск и шорох. Затем все стихало. И уже никто не мог обнаружить Земфиру — то ли она паслась, то ли, улегшись в холодке, отдыхала.
На придеснянских лугах в эту июньскую пору было необыкновенно красиво, особенно в вечерние и утренние часы. Все утопало в зелени, цвело. Откуда что взялось? Каждая травинка тянулась кверху и похвалялась цветком — красным, розовым, голубым, синим, белым, бледно-розовым, розово-голубым, пурпуровым, желтым, ярко-огненным… Все сплелось пестрым кружевом. Мягкий ковер шелковистых трав выстилал землю. А над всем этим неугомонно мелькали веероподобные крылышки — красные и белые, синие и розовые, с черными и белыми прожилками, с бархатистым отливом, с радужным трепыханием… Мелодичный гул висел над лугами — пчелы жужжали, гудели шмели, звенела мошкара. Казалось, густой травяной покров шелестел и шевелился. Птицы, большие, поменьше и совсем крошечные, такие, что и разглядеть трудно, трепеща крылышками, взлетали из травы, трещали, свистели. Камыши грациозно сгибались над водой, в густых зарослях прятались озера и озерца, а на самих озерцах, больших и маленьких, чистых и поросших осокой и аиром, поблескивали плесы серебристо-синей воды, на плесах покачивались и нежились белые и желтые лилии.
Время от времени из-под берега срывалась пара чирят или крякв, жалобно стонали чайки да утята с дикими воплями чуть ли не падали на голову. Ляна, попав в луга, забывала обо всем, смотрела на окружающий мир широко раскрытыми глазами. Здесь она не чувствовала себя всезнайкой.
— Дедушка, а дедушка! Почему не построили наш завод здесь, возле Десны? Смотрите, как было б удобно! Завод, а вокруг такая красота. После работы все в реке бы купались…
Харитон смотрел на Боровое, представлял на горизонте гигантские трубы и снисходительно улыбался. В рассуждениях Ляны он видел проявление бурной фантазии, однако соглашался с тем, что крупного завода здесь не хватало.
Дедушка отвечал:
— Только завода здесь и недостает. На каком сырье он бы работал? Здешние травы да кусты лозы можно превратить в мясо, но не в стальные болванки.
Харитон усмехался, понимал, что всезнающая Ляна на сей раз опростоволосилась. Завод, да еще металлургический, где попало не построишь, хотя, возможно, деснянские луга и оказались бы удобными для тех, кто на нем стал бы работать.
Ляна тут же забыла о своем предложении. Заинтересовавшись каким-либо растением, она подробно расспрашивала дедушку, как оно называется, какие имеет целебные или иные свойства, и потом категорично заявляла: годится для гербария. Восхищенная красотой бледно-розового соцветия, звала:
— Соловьятко, эй, где ты, Соловьятко! Сорви эти цветы, они мой гербарий украсят!..
Соловьятко брел среди трав, обремененный тяжелым снопом цветов, собранных Ляной.
Он был счастлив, что его взяли на прогулку, а точнее в научную экспедицию, что именно ему, а не кому-то другому Ляна доверила нести собранные сокровища.
Позади всех шествовала Земфира, привыкшая к людям. На нее теперь не обращали внимания, знали, что не отстанет.
Андрей Иванович шел впереди, седоголовый, одетый во все белое, с посохом, собственноручно выструганным из твердого боярышника. Ему было радостно слышать веселые ребячьи голоса, топот легких ног, интересно было спорить и отвечать на вопросы, что сыпались как из рога изобилия. Коротко, но исчерпывающе отвечал он на каждый вопрос, интересовавший его спутников, подробнее останавливался на том, на что следовало обратить внимание ребят.
Все свое время Андрей Иванович отдавал внукам. Харитон, правда, частенько исчезал из дому — у него было множество дел на стороне, — Ляна же оставалась с дедом. Он не уставал слушать и ее по-взрослому серьезные рассуждения, и детски наивное щебетание, охотно отвечал на каждый вопрос. Говорил то серьезно, то полушутливо, то иронически, то намеком, в зависимости от темы и тона разговора. Ляна расцветала — ей так нравилась дедушкина манера беседовать! За разговорами засиживались допоздна, пока Ляна не вспоминала, что дедушке необходим отдых.
Быстрей всех засыпала Ляна, чем она, кстати, очень гордилась. Спала спокойно, глубоким сном, думая, что и дедушка с Харитоном следуют ее примеру. Хвасталась Харитону, что давно уже тренируется по программе космонавтов, потому что мечтает повторить подвиг Валентины Терешковой.
Харитон убедился, что совсем не способен быть космонавтом. Каждый