– Я чувствую след, оставленный душой. Она была здесь, как только мы вошли, но, стоило мне показать, что я ощущаю ее, растворилась в воздухе.
– Бенджи, хватит пугать моего секретаря. Нам еще целый день принимать клиентов.
Я взялась обустраивать свое рабочее место за круглым столом. Отодвинула «говорящую» доску Уиджа в сторону, чтобы освободить пространство для манипуляций. Вытащила из ящика бюро новую колоду карт, но не стала снимать рубашку. Пусть клиент видит, что все честно.
Поставила по правую руку от себя мешочек с костями, а стеклянный череп, что купила в лавке древностей – по левую. И повернула его лицом к двери. Хрустальный шар закрыла бархатной тканью и зажгла рядом свечу, чтобы согрелся.
Ну, вроде, все. Я была готова к приему клиентов. Никогда не знаешь, что из реквизита придется использовать, чтобы доказать, что люди, заплатившие целых пятьдесят пенсов, попали к правильному медиуму.
– Я останусь? – неожиданно спросил Бенджамин.
Я закусила губу. Мы не договаривались, что он будет присутствовать при сеансах, пусть даже незримо. Он на раз раскусил бы все мои фокусы и ту чушь, которую я вынуждена нести, чтобы заработать лишний пенни. Но ему явно не хотелось провести день запертым в машине. Правда, он мог отправиться домой, выспаться в гробу, а вечером забрать меня. Но он так требовательно посмотрел, что я не рискнула отказать.
Конечно, вампиру в салоне было куда спрятаться, он это сразу понял, поэтому изъявил желание поприсутствовать. Часть комнаты отделялась ширмой, за которой стоял рояль. Хозяйка не захотела вытаскивать музыкальный инструмент. Подписывая договор аренды, мы сошлись на том, что она поставит ширму, а за утраченную часть помещения нам платить не придется.
Но мы иногда использовали «чужую» территорию. По пятницам. В день проведения спиритических сеансов. Там, за ширмой, пряталась Дженни, которая и издавала «потусторонние» звуки. Впечатлительные спиритуалисты даже иногда лишались чувств, так натурально у нее получалось.
– Хорошо, – согласилась я. – Только ни звука.
– Я – могила, – Бенджамин повторил слова ночного кэбмена.
– А как же я? – встрепенулась Дженни.
В огороженную часть комнаты можно было проскользнуть и выскользнуть через вторую неприметную дверь, ведущую во дворик. Чем во время спиритических сеансов секретарша и пользовалась, чтобы пошуршать бумагой – на рояле стояли ноты, или подвигать стулом, а иногда и завыть, но вовремя убраться, чтобы клиенты убедились, что за ширмой никого нет.
– Приглашай первого клиента, – распорядилась я, не собираясь прогибаться еще и под секретаршу. Я не глупая, чтобы не понять, что Дженни захотелось потереться рядом с Бенджи.
Удивительно, как с такой прытью Дженни еще не была замужем. Впервые у меня появились подозрения, что она называет себя старой девой только из–за форса, чтобы выглядеть для окружающих интересной. Старая дева – ненавистница мужчин, суфражистка и социалистка – что еще из этого набора ложь?
В комнату вошла заплаканная девушка. Нервно мяла платочек и подносила его к лицу. Не знала, куда поставить сумочку, пока не разместила ее у себя на коленях. Села на краешек стула, поэтому сумка тут же скатилась на пол.
– Простите, у меня сегодня все валится из рук, – произнесла она и тут же горько разрыдалась.
Я потаенно вздохнула, но не кинулась утешать. И даже не протянула салфетку, что всегда были припасены на случай слез. Медиум должен походить на невозмутимого египетского Сфинкса. Мало движений, мало слов, чтобы они казались вескими.
– Меня зовут Элизабет. Я пришла к вам по совету подруги. Вы предрекли ей скорую встречу с любовью, и вот уже через месяц у нее будет свадьба.
Я постаралась удержать лицо, чтобы не улыбнуться. Не буду спрашивать имя счастливой подруги. Я всем хорошеньким девушкам предрекаю скорую свадьбу. В мире еще достаточно мужчин, способных оценить женскую красоту.