– Блядь, Олесь! – рявкнул Макар, и на этот раз я не смогла сдержать вздрагивания, – сколько можно об одном и том же? Твой дом там, где твой муж и дети.
Я, не желая уступать, ответила:
– Мои дети здесь, в доме моего отца. А муж может катиться на все четыре стороны!
Мои слова прозвучали как гром среди ясного неба, и Макар, услышав меня, остановился.
– А ну повтори, что ты сказала! – его голос стал угрожающе низким, и он сделал шаг ко мне.
Я, взглянув ему в глаза, сжав кулаки, крикнула:
– Я не хочу тебя больше видеть! Так понятно? Катись на все четыре стороны!
– Олеся, не нарывайся, – произнес он, проглатывая слова через сжатые зубы. Я заметила, как его руки сжались в кулаки, готовые к действию.
– А то что Марат? – моя смелость зашкалила, и я не собиралась отступать. – Ударишь беременную женщину и мать своих детей?
– Нет, я не стану бить тебя, – ответил он, но в его голосе сквозила угроза. – Сейчас. Хотя хорошая порка тебе явно не помешала бы. Сначала роди здорового ребенка, а потом посмотрим.
– Скотина, – прошипела я, чувствуя, как гнев поднимается к горлу. – Ненавижу тебя.
– Ты любишь меня, а я — тебя, так что… – его слова прервали меня. Он резко шагнул ближе и схватил меня на руки. – Мы едем домой, и это мое последнее слово.
– Поставь меня на пол, чудовище! – закричала я, пытаясь вырваться. – Немедленно отпусти меня!
– Чего орешь как резаная?! – громогласно рявкнул он. – Дочку разбудишь, дура!
Я закрыла рот, оглядываясь через плечо на отчима, который стоял в гостиной и с удушающим сочувствием смотрел на происходящее. Он точно не мог мне помочь; это было очевидно. Не поднимать же каждый раз охотничье ружье при виде Макара! В конце концов, Тонечка испугается.
Мы вышли на улицу, и он понес меня к машине, не обращая внимания на мои протесты. Открыв дверь, аккуратно посадил меня на переднее сиденье и пристегнул. Закрывая дверь, чтобы я не сбежала, он вернулся в дом, и вскоре вышел с дремлющей дочерью на руках.
Я сидела в автомобиле, будто между жизнью и смертью, чувствуя, что ничего не могу сделать против этого чудовища, которого когда-то считала своим мужем. Развод он не воспринимал, а бороться с ним, против юриста всея Руси было бы заранее проигрышно. Но попробовать стоило.
Если бы все было так просто!
Макар принес Тонечку, которая мирно спала, и аккуратно усадил её в автокресло, застегнув ремнями безопасности. Он закрыл за ней дверь, сел за руль и завел машину, с легким ухмылкой, которая не сулила ничего хорошего.
– Теперь вы от меня не сбежите, – сказал он уверенным голосом, обводя меня
настороженным взглядом.
– Что? – ахнула я, чувствуя, как губы снова поджимаются. Как он может знать, о чем я думаю? Его проницательный взгляд внушал страх и напоминал промозглый холод, проникающий до костей.
– То, – произнес он, словно понимая все мои намерения, – просто предупреждаю: если ты вдруг решишь убежать с дочерью, знай, я тебя найду. Где бы ты ни была и с кто бы не помогал, тебе от меня не скрыться.
– Я и не собиралась, - поникшим голосом пролепетала и ощутила, как мои щеки вмиг покраснели. И вообще все мое тело словно окатило жаром. Этот человек знал меня как облупленную и я даже свои мысли не могла от него скрыть.
– Ну и славно, – произнес он, наклоняясь ко мне, чтобы поцеловать, но я отвернулась. Его рука схватила мое лицо, заставляя взглянуть в его спокойные, но пронзительные глаза, и я не могла убрать взгляд, когда его губы впились в мои, настырно и жадно. Я сжала губы, чтобы он хотя бы не проник в меня своим языком и кажется, это спасло меня.
– Ты все еще злишься на меня, но скоро это пройдет, – сказал он, с ухмылкой наблюдая за мной, как будто он читал меня как открытую книгу.
– А если не пройдет? – спросила я, отодвигаясь, в надежде, что та дистанция, которую я создала, будет ему сигналом.
– Пройдет. Нам просто нужно немного времени, – отвечал Макар, как будто уверен в своей правоте. – Тебе — чтобы забыть историю с няней Ксюшей, а мне — простить тебя за историю с псевдовыкидышем.
Глава 38.
Всю дорогу Тонечка, словно ангел, спала на заднем сиденье, не подозревая о буре, разворачивающейся в передней части автомобиля. Мы сидели друг напротив друга, готовые к бою, но вместо этого просто рычали и скалились, не желая уступать. Внутри машины царила напряженная тишина, нарушаемая только звуками нашего дыхания и шипением шин на асфальте.
– Макар, давай разведемся, а, - произнесла я, стараясь вложить в слова всю свою решимость. – Чего мы мучаем друг друга? Ты меня не любишь, я не люблю тебя.
Он повернулся ко мне, его глаза сверкнули от недовольства, как два хищника, готовых к атаке.
– С чего ты вдруг решила, что я тебя не люблю? - огрызнулся он, увеличивая скорость, словно пытался удрать от своих собственных слов.
– Не гони, пожалуйста. У тебя в машине ребенок и беременная женщина, - напомнила я ему, чувствуя, как его игнорирование больно бьет по моему сердцу.
Он, наконец, послушался и снизил скорость, но его молчание было еще более угнетающим.
– Я люблю тебя и никогда не переставал любить, - выдавил он, но в его голосе не было ни капли искренности.
– Именно поэтому ты мне изменил, - отрезала я, не веря в его слова. – Отличное проявление любви.
– Олесь, не мешай все в одну кучу. Любовь и потрахушки с няней Ксюшей — это совершенно разные вещи, - бросил он, как будто это должно было меня успокоить.
– Чтооо? – не могла поверить своим ушам.
– То, блядь! - его голос стал еще более резким. – Я никогда не любил своих любовниц. И неважно, сколько у меня их было и сколько будет, это вообще не должно тебя касаться.
– Макар, ты вообще слышишь себя? – захлебывалась от возмущения. – Ты сейчас