— Каролина. — Поморщившись, словно от боли, Александр массирует переносицу. — А если вдруг окажется, что это был не я, ты снова будешь использовать моего сына как орудие мести?
— Нет, с чего ты взял? — растерянно лепечу я.
— Потому что ты однажды это уже сделала. Послушай… — коротко выдохнув, он смотрит мне в глаза. — Какой бы взрослой ты ни проявляла себя, тебе по-прежнему всего двадцать два, и сегодняшний твой поступок — лучшее тому доказательство. Двадцатилетним свойственна импульсивность. Кстати, только по этой причине мы сейчас говорим об этом. Потому что если бы речь шла о ком-то другом, никакого разговора бы не было.
Ситуация, в которой мы оказались, очень сложная для меня и в особенности для Марка. Для тебя тоже, но в меньшей мере, даже если сейчас тебе так не кажется. Все эти дни я только и думаю о том, как её разрешить с точки зрения морали, чувств и ответственности. Так уж вышло, что мне уже давно не двадцать, и обстоятельства не позволяют мне действовать исключительно на эмоциях.
Тебе было важно услышать, что у меня есть к тебе чувства? Да, они есть. И очевидно, что это не банальная тяга к красивой женщине, потому что будь оно иначе — я бы не совершал что-то настолько себе несвойственное, как анонимно отслеживать твой профиль в соцсетях. И мне бы точно хватило мозгов не приглашать тебя на форум в качестве стилиста. И я бы точно сумел соблюдать дистанцию, и той ночи на пляже гарантированно бы не случилось.
Всё это имеет место быть. Но мне сорок, и у меня есть сын. Сын, который очевидно к тебе неравнодушен и с которым ты до сегодняшнего дня состояла в отношениях. Этот факт будет так или иначе висеть над нами и накладывать свои ограничения. Как долго и как сильно — я не могу знать.
Так же я не могу гарантировать, что в отношениях со мной ты получишь именно то, о чём мечтает влюблённая двадцатилетняя девушка. В каком-то смысле я разочарован в отношениях. Это никак не связано с тобой — просто так уж сложилось.
Ещё я много работаю, и это тоже будет влиять на всё, что между нами происходит. Поэтому тебе стоит хорошенько подумать, хочешь ли ты для себя такого человека.
Ты безумно красивая, талантливая, восхитительная женщина, Каролина. А с учётом всего вышеперечисленного тебе придётся со многим мириться. Тебе же хочется всего и сразу — и это абсолютно заслуженно и закономерно. Но и я не могу в одночасье изменить себя: наплевать на сына и компанию и бездумно отдаться чувствам.
— Я этого и не прошу! — выпаливаю я. То, что Александр наконец признал, что у него есть ко мне чувства и они не поддаются контролю, окрылило меня. На душе стало легко-легко, и слова сыплются сами собой. — Теперь позволь сказать мне.
За двадцать два года у меня ни разу не было отношений. Даже ухажёров не было, потому что мне совсем никто не нравился. Когда я говорю «совсем» — это означает, что у меня не было ни одного свидания, ни одного подаренного цветка.
Наш поцелуй на курорте стал моим первым. Так же как первым стал наш секс в Абу-Даби. И всё это настолько правильно и закономерно, потому что всё это время ты был единственным мужчиной, к которому меня по-настоящему влекло. Единственный, в которого я без оглядки влюбилась.
Думаю, по этой причине я и стала встречаться с Марком, не понимая, что моя тяга к нему существует лишь потому, что он так сильно напоминает тебя.
Я бы могла сказать, что жалею об этих отношениях, но это была бы не совсем правда. Потому что только благодаря им я снова получила шанс увидеть тебя.
Вот то, что я должна была сказать тебе тогда в ресторане: я не могу оставаться с Марком. Единственный мужчина, который всегда меня по-настоящему интересовал — это ты.
И ты, конечно, прав: я хочу получить всё и сразу. Но если нужно набраться терпения и подождать — я готова. Я жила со своими безответными чувствами два года.
И знаешь… — от переполняющих меня чувств глаза становятся влажными, а голос начинает дрожать, — я совсем не такая, как твоя бывшая жена. Со временем ты в этом убедишься. Я точно знаю, что умею любить… И мне кажется, что ты сам очень нуждаешься в том, чтобы тебя любили. Просто тебе страшно.
Замолкнув, я смотрю на Александра. Кадык на его шее дёргается, в потемневшем взгляде сложно разглядеть оттенки блуждающих мыслей. Он просто смотрит в ответ.
Грудную клетку ломит от учащённых вздохов, сердце взволнованно дребезжит. Всё, что я сказала, было от самого сердца, и мне бы хотелось, чтобы он это понял.
Ноги сами отрываются от пола и несут меня вперёд. Всего три шага — и я оказываюсь напротив него.
Повинуясь порыву, опускаю ладони на плечи. Твёрдые, словно камень, и до предела напряжённые.
Следует шумный вздох, и в следующую секунду Александр обнимает мои бёдра и жадно притягивает к себе.
Его голова упирается мне в живот, учащённые вздохи проникают под одежду, согревая кожу. Кажется, будто он слишком долго держал лицо — и наконец позволил себе сдаться.
Каждая секунда, что мы так стоим, — ценнее золота.
Ближе мы ещё не были никогда — даже в ту ночь на пляже. Я и он провели много времени вместе, но кажется, будто по-настоящему друг друга разглядели только сейчас. Всё потому, что обнажение душ требует гораздо большего доверия и смелости, чем обнажение телом.
63
— Хочешь чего-нибудь? — Александр с лёгкой усмешкой кивает на куски одеревеневшей пиццы. — Что-нибудь, кроме маргариты.
— Я бы выпила вина, — я опускаюсь на стул. — А то день выдался непростой.
Александр задерживается на мне взглядом, словно желая удостовериться в моём намерении не садиться за руль, затем разворачивается к кухонному гарнитуру.
— Но если ты против, я могу уехать, — на всякий случай добавляю я, глядя, как он открывает ящик.
Ничего не ответив, он подходит к столу с фужером, склоняет над ним горлышко бутылки. Рубиновая жидкость красиво стекает по стенкам, заполняя их ровно на полтора пальца.
— Нет, — твёрдо произносит Александр, придвигая бокал ко мне. — Я хочу, чтобы ты осталась.
Счастливая улыбка широко растягивает мой рот. Вот они, слова, которые я так желала услышать. «Я хочу, чтобы ты осталась».
Мы осторожно чокаемся. До того, как сделать глоток, я загадываю,