– Что по ориентировкам на похитителей? – вернулся тем временем к первоначальной теме Лелюш. – По ним есть опознание?
– Тишина, – развел руками аналитик.
– Если они профессионалы, а так и есть, – сказал Шанталь, – то они покинули страну в течение нескольких часов после того, как отпустили меня. Так что здесь мы вряд ли что-то получим.
– Тоже так думаю, – кивнул Лелюш. – В любом случае, – добавил он, подводя итог, – если здесь замешаны интересы ливанской разведки, продолжать разработку объекта нецелесообразно и слишком рискованно. Мы не знаем их целей, а они теперь знают о нашем интересе к объекту. Надо идти к руководству… Жаль, что с пустыми руками, если не считать это нападение на Шанталя…
***
Москва, редакция газеты «Труд»
Вера Ганина очень переживала из-за всей этой истории с интервью у Ивлева. Павел ей понравился, можно сказать, с первого взгляда. Вначале, конечно, она сочла его приятным и воспитанным молодым человеком, хоть и присланным по протекции, который будет долго учиться их трудному журналистскому ремеслу. Но когда он предъявил ей свою первую статью, она пришла как в восторг, так и в изумление. В ней все было сделано просто безукоризненно, словно она принадлежала перу опытного мастера. Был даже свой узнаваемый стиль, который не у каждого журналиста появляется, а только у тех, кто котируется у читателей… Умение что-то описать так, чтобы люди узнали, кто является автором статьи, даже не посмотрев на подпись, это признак сильной личности, которая и оставляет свой неповторимый отпечаток на тексте…
Долго она не могла понять, как у него так получается в таком юном возрасте, а потом просто махнула рукой на эти попытки и смирилась с ситуацией. Наверное, просто талант, как к плаванию… Одного сколько ни учи плавать, а он так и не поплывет. А другой как рыба себя в воде чувствует.
Ландер и Силин очень расстроились из-за претензий МИД в стороны их газеты. А это означало, что если даже Ивлев выкрутится из ситуации, то, скорее всего, его по приезду с Кубы попросят из редакции на выход. Кому же нужен журналист, из-за которого такие проблемы у руководства возникают? Даже если он ни в чем и не виноват…
Эх, как жаль! С ним было так приятно работать! Никаких грамматических ошибок, никаких правок, с которыми потом приходится бегать, согласовывая их…
Но Вера решила, что если даже все пойдет по самому худшему сценарию, и Ивлеву не удастся выкрутиться, то она от него в любом случае не отвернется. Может, даже в гости напросится, ведь его жена наверняка будет сильно волноваться, что у мужа проблемы. Пусть видит, что друзья у мужа все же остались.
***
Москва, квартира Макаровых
Витька Макаров вторую ночь не спал, пытаясь решить, как же он может помочь своему лучшему другу Павлу Ивлеву.
Никак он не мог принять слова отца, что тот, являясь заместителем самого Громыко, совершенно бессилен и ничего не способен сделать.
Ну как так может быть? Он привык с самого детства воспринимать своего отца как одного из самых влиятельных людей в СССР. Сколько он себя помнит, к отцу постоянно обращались с какими-то просьбами о поддержке, смотря при этом на него подобострастно, снизу вверх, достаточно серьёзные, уважаемые люди – с сединой, в костюмах, с галстуками. Так что он привык, что его отец может решить практически любой вопрос.
Это его, кстати, и бесило долгое время. То, что отец пытался с такой же лёгкостью и его собственную судьбу решать. Потому он и взбрыкнул и пошел не в МГИМО, а в МГУ.
Возникла было идея всех друзей Пашки мобилизовать, чтобы ему помочь. Но подумав как следует, он от нее отказался. Смысла нет, нет среди них кого-то, кто нужные связи имеет. Про Ираклия, старосту и Леху вообще говорить нечего, какие у них могут быть связи. Разве что Костян Брагин мог помочь теоретически, если отца подтянет к решению этого вопроса.
Но чисто теоретически, Макаров не мог представить, как генерал МВД способен помочь Ивлеву в таком сложном вопросе. Да и захочет ли? Костян не раз намекал, что его отец очень прагматичен. А значит, он не рискнет связываться с Громыко, даже если у него есть связи, которые можно подтянуть. Да и с чего бы он напрягался ради друга своего сына? Напротив, как бы хуже не вышло, если он разгласит такую вот информацию. Мало ли получится Ивлеву урегулировать все, а по приезду с Кубы окажется, что все серьёзные люди в Москве, узнав о его проблемах с Громыко, начнут его избегать. Охота им будет проверять, решил он их с ним или нет? Вот тогда Ивлев будет ему Витьке благодарен за это, ох, как благодарен!
Значит, надо решать эту проблему сугубо кулуарно, как отец любит выражаться, как дело, которое не терпит огласки…
Наконец Витька решил, что он нащупал способ, как заставить всё же отца заняться решением проблем Павла Ивлева. Совсем недавно же он ему рассказал, что Громыко его упрекнул, что собственный сын пошёл в МГУ, а не МГИМО… А значит, получается, у него есть вариант, как спасти своего друга. Просто так отец не хочет помогать Ивлеву, значит… Ну а если придумать для него серьезную причину для этого?
Идея эта осенила Витьку в три часа ночи, когда отец, конечно, уже давно спал. Так что он проверил, поставлен ли будильник на утро, и тут же и заснул, полный облегчения, что хоть что-то придумал, чтобы помочь лучшему другу.
***
Утром, когда отец, уже поев, надевал галстук перед зеркалом, Витька подошёл к нему и попросил:
– Пап, пошли к тебе в кабинет. У меня буквально на пару минут к тебе вопрос есть.
– Это точно до вечера не потерпит? – нахмурился отец, посмотрев на часы.
– Нет, папа, не потерпит, – нетерпеливо сказал Витька, один в один как он нахмурив брови.
Отец, улыбнувшись при виде фамильного жеста, покорился и пошёл вслед за ним в свой кабинет.
– Ну что там у тебя, сын? – спросил он нетерпеливо,