— Я… Боюсь, что не справлюсь, — вздохнул я.
Почему-то после того, как я это озвучил, мне стало чуть легче.
— Я понимаю, Лёша… Но ты справишься, — тихо сказала принцесса и едва коснулась моих губ своими губами. — Я верю в тебя.
Приятно, конечно, но у меня такой уверенности не было. Особенно в свете того, что лояльность всего остального флота была под вопросом. Нет, формально мы все присягали Виктору, и эта присяга продолжала действовать, но фактически флот был разделён на тех, кто дрался за регентов, и тех, кто дрался против них. Если бы не сложности с самозванцем на больничной койке, можно было бы посадить на престол Елизавету, уже официально, и никаких проблем не было бы.
Но сейчас всё находилось в подвешенном состоянии.
— Мне пора, — взглянув на часы, вздохнул я.
— Улетаешь? — спросила она.
— Да, — сказал я.
— Возвращайся. С победой, — прошептала Елизавета и подарила мне долгий поцелуй.
Правда, состояние у нас обоих было такое, что было не до нежностей и поцелуев, не говоря уже о чём-то большем. Но даже эта минутка наедине была для меня ценной наградой.
Расставаться не хотелось, но долг звал нас обоих. У меня — свой, у неё — свой, ничуть не менее важный. Пожалуй, Елизавету ждут куда более сложные испытания, чем меня, у меня всё просто. Пришёл, увидел, победил, а ей придётся вариться в этом болоте аристократических интриг и бесконечных заговоров.
У неё, конечно, в Новой Москве есть друзья и союзники, да и подполковник Игнатов, теперь вынужденно возглавивший всю имперскую безопасность, непременно встанет на её защиту, но мне всё равно было тревожно.
И тревожился я не на пустом месте. Рядом с троном — рядом со смертью, это непреложная истина, не раз и не два подтверждённая на практике, и недоброжелателей у Елизаветы, да и у всех нас, осталась целая куча. Если бы не война, я мог бы защитить её здесь, в Новой Москве, но мне нужно было улетать. Альянс Свободных Систем ждать не станет.
Свободные Системы, как же. Свободы там было не больше, чем на имперских планетах-тюрьмах. Формально все системы и планеты присоединялись к Альянсу на добровольных началах, с правом выхода в любой момент, но фактически жадная свора тамошних сенаторов правила жёсткой рукой, усмиряя недовольных даже не дубинками и электрошоком, а бластерами и лазерами.
Вот и сейчас Свободный Флот летел к нашим системам, чтобы принять их в Альянс. И им неважно, кто будет подписывать документ о вступлении, прежний губернатор или посаженная ими же марионетка, не имеющая никакого отношения к захваченной системе.
Я прошёл по коридорам дворца, которые уже начали избавлять от следов штурма, старательно реставрируя повреждённую лепнину, заменяя испорченные ковры и мебель. Во внутреннем дворике находилась посадочная площадка, где меня ждал челнок. Не наш, местный, прежде обслуживавший исключительно первых лиц государства. Стоп… Я ведь теперь и сам один из этих первых лиц. До сих пор не могу поверить.
Поджарый часовой вытянулся во фрунт, открыл мне дверь. Гвардию из дворца убрали, теперь здесь службу несли бойцы полковника, вернее, уже генерала Лобанова. Войска противовоздушной обороны. Не исключено, что с этим часовым я когда-то отдыхал в одной компании, а тут вон как всё повернулось.
— Куда прикажете, господин адмирал? — подчёркнуто вежливо спросил пилот.
— На верфь, — приказал я, усаживаясь в роскошное кресло и пристёгивая ремень безопасности.
Я старался выглядеть уверенно, однако внутри меня всё равно томился неприятный червячок сомнения. Мне непривычно было, когда меня называют «господин адмирал», мне казалось, что я занимаю чужое место, проник на него обманом. Такой же самозванец, как замотанное в бинты тело в императорской больнице.
Значит, надо всеми силами соответствовать высокому званию. И внешне, и внутренне, формой и содержанием. Всё должно быть безупречно.
Правда, безупречно уже не было, например, за мной постоянно должна следовать свита из порученцев. Или хотя бы адъютант. Но лейтенант Андерсен пребывал на «Гремящем», помогая Магомедову и остальным приводить корабль в порядок. Я обходился помощью Скрепки.
Челнок мягко оторвался от посадочной площадки, скрытой в тенистом саду, начал набирать высоту. Даже не сравнить с «Гремящим», который поднимали кранами в вертикальное положение, чтобы он смог оторваться от земли прямо вверх. Взлетал эсминец, как беременная черепаха, медленно и грузно, и в какой-то момент я даже подумал, что ему не преодолеть земное притяжение, импульса не хватит, чтобы выйти на первую космическую. Хватило. Но дозаправлять корабль, чтобы он сумел добраться до верфи, пришлось уже на орбите.
Именно поэтому сообщение с планетами осуществлялось посредством челноков. Затраты энергии на преодоление планетарной гравитации слишком велики.
Новая Москва понемногу удалялась, оставаясь далеко внизу, и я понимал, что ещё нескоро сюда вернусь. Но вернусь обязательно. Челнок пересёк границу облаков, и вид сменился на однообразную белую пелену в иллюминаторе. Этот пилот, в отличие от ефрейтора Стыценко, за весь полёт не произнёс ни звука, не говоря уже о похабных шуточках или неуместных комментариях обо всём подряд. Скучно. Хотя это, наверное, проявление профессионализма. Как по мне, Стыценко с челноком управлялся ничуть не хуже.
Когда челнок вышел за пределы атмосферы, мне словно бы стало легче дышать, хотя состав кислородно-воздушной смеси не изменился ни на долю процента. Я снова в космосе. Тут легче, чем на земле, тут всё понятно и просто. Не дай убить себя, прикончи тех сукиных детей, которые лезут на наши границы, и всё будет хорошо, а внизу, в столице… Совсем не так. Внизу тебя может поджидать угроза буквально отовсюду. Нож в спину.
Мимо светящейся точкой проплыла орбитальная станция, челнок шёл на приличной скорости, прямиком к верфи. Ощущение было такое, будто пилот стремится поскорее от меня избавиться, хотя он ни словом, ни делом не показал своего истинного отношения ко мне.
— «Сокол-1», запрашиваю стыковку, — ровным тоном произнёс пилот.
Ответа с верфи я не слышал, но, судя по тому, как уверенно действовал пилот, её разрешили. Я поглядывал в иллюминатор, напустив на себя равнодушный вид, но внутри жаждал посмотреть на «Гремящий» со стороны. Ну и что, что его совсем недавно подняли с площади, где на него посмотреть мог любой желающий? Хотелось, и всё.
Я к этому кораблю прикипел всей душой, берёг его и лелеял, и он